– Я помню, мама, каким он был. Пока я не выросла, замок мне казался огромным. Я боялась даже заходить в некоторые комнаты, особенно в те, в которых никто не жил. Их не отапливали, и они оставались холодными круглый год. Мы с Дороти были уверены: там живут приведения. Им-то тепло не нужно.

– Да, да. Хоть я и старше вас, а также не любила заходить в некоторые части замка. Графу и его свите отвели несколько комнат на разных этажах. Он попросил показать ему все: снизу доверху. Что ж, желание гостя – закон. А возможность провести с ним побольше времени пересиливала усталость и несильное стремление ходить по длинным коридорам тускло освещаемого факелами замка. Мы прошли нижние этажи, и я ужасно замерзла. Ты права, топили-то лишь комнаты, в которых жили мы и остановились гости. Я предложила пройти в ту часть, где располагались наши комнаты. Уолтер развлекал остальных гостей в большом зале нижнего этажа. Голоса веселившихся с ним людей потихоньку затихали вдали, а мы остановились возле моей спальни. У нас с Уолтером была общая спальня и две личные комнаты, где каждый из нас мог проводить время в одиночестве. Не то чтобы это требовалось вашему отцу, но мне так очень облегчало жизнь. В случае различных недомоганий я спокойно удалялась к себе. «Вы позволите или я проявляю слишком большую наглость?» – спросил граф, указывая на мою спальню. Сначала я не поняла, что он имеет в виду: «О чем вы?» «Я хотел бы пройти в вашу комнату. Спальня говорит о хозяйке все. Ну, или многое», – ответил граф, не отводя взгляда. Я смутилась, но позволила ему войти. Мы тут же бросились друг другу в объятия. Дальше замок мы уже не осматривали. Никто нашего отсутствия не заметил. Я осталась в спальне, а граф прошел в комнату, которую подготовили для него.

Тут меня осенило:

– Мама! Так Роберт – сын графа Лейстера?

– Да. Я хранила эту тайну долго.

– Ты уверена? Все же вы с папой еще были женаты, – я не верила своим ушам.

– Уверена. До приезда Дадли я действительно неважно себя чувствовала, а после какое-то время просто не могла делить с твоим отцом постель, потому что постоянно вспоминала графа Лейстера. Здесь ошибки быть не может.

– Дадли знал?

– Когда мы встретились в Кенилворте, он, конечно, узнал меня. Но сделал вид, что нас представляют друг другу впервые. Уолтер не обратил на странное поведение графа никакого внимания. Ведь он считал, что Дадли видел меня лишь раз, мельком, остановившись у нас проездом. Граф рассказывал мне, как влюбился в меня повторно, уже в Кенилворте. Я была иначе одета, лучше причесана. А может статься, просто когда-то однажды вспыхнувшие чувства так и не угасают в сердце. Именно тогда я призналась графу в том, что у него растет сын. Роберта я взяла с собой специально, зная, в чей замок мы едем по приглашению королевы. Их сразу потянуло друг к другу. Граф обещал оказать покровительство Робину, сделать для него все возможное. Потом мы поженились, у нас родился еще один сын. После смерти несчастного мальчика Дадли сказал королеве, чей Роберт ребенок. Она с ним к тому моменту уже познакомилась и была очарована. Для Елизаветы никогда не являлось важным, кто мать Роберта. Для нее он навсегда остался продолжением любимого графа Лейстера.

– Как же она решилась на его казнь? – ахнула я.

– Представляю, с какими муками королева принимала это решение. А приняв, не смогла справиться с нахлынувшим горем.

– Ты говорила Роберту о том, кто его настоящий отец?

– Нет. Мы с Дадли не стали ему ничего объяснять. В отличие от вас, Робин и так любил графа. Вот только после смерти Уолтера, а потом и графа Лейстера Роберт остался наедине с самим собой. Елизавету он воспринимал именно как фаворит. Впрочем, кем она ему приходилась? По большому счету никем. Он был для нее осколком воспоминаний о прошлом. А его поведение вряд ли бы отличалось в лучшую сторону, если бы он знал правду…

В прошлом году король позволил нам с мужем развестись. Мы сразу же обвенчались с Чарльзом. Нас не принял двор, с нами не хотят знаться многие из бывших друзей. Но мы счастливы вместе. Тем не менее я знаю, жизнь не так проста, как кажется на первый взгляд. Проклятие, тяготеющее над нашим родом с той поры, как умер мой отец, не исчезло. Я чувствую, оно не отпускает нашу семью. Какой грех совершен, что мы не можем спокойно жить дальше? Что нужно сделать, дабы остановить череду смертей, следующих одна за другой? Мне не ведомо, Летиция. Потому и рассказываю тебе печальную историю. То ли предупредить, то ли предотвратить, то ли изменить ход событий.

Да, началось все с загадочной смерти моего отца, Уолтера Деврё. Затем умер сын мамы и графа Лейстера. После умер сам граф. Затем – их общий сын, мой сводный брат, Роберт Эссекс. Кроме того, погибли разлученный со мной Филипп Сидни и первый муж Дороти. Именно поэтому, несмотря на заверения лорда Берли, производившего расследование, я уверена, папу отравили. За это и мстит нам Господь.

Долго ли продлится наше с Чарльзом счастье? Долго ли будем мы радоваться, находясь в обществе друг друга? Неизвестно. Но чтобы ни случилось, я успела рассказать тебе обо всех событиях, о которых знала сама.

История закончилась. Умер Роберт, умерла королева. Опустел наш дом, и осиротела Англия. Так бывает: уходят люди, а с их уходом заканчивается целая эпоха. Эпоха правления рыжеволосой женщины, пожертвовавшей своей любовью, неродившимися детьми во имя страны, которой правила. Не нам судить, насколько она была порою права, как часто ошибалась или выносила неверные решения. Я окончательно простила ей смерть Робина после признания матери. Он искупил грех своих родителей. Искупил сполна. А королева просто не смогла противиться воле Божьей.

А вот и Чарльз, моя прелесть!

– Что мы делали, дорогой? Я закончила рассказывать Летиции об истории нашей семьи. Начала с рождения Робина и закончила его гибелью.

– Ты считаешь начинать стоило с этого? – усмехнулся Чарльз. – Уверен, начать следовало с рождения Кэтрин Кэрри.

– Дочери Мэри Болейн?

– Конечно, – кивнул мой муж. – Той, которая являлась не кем иным, как незаконнорожденной дочерью самого Генриха Восьмого, отца Елизаветы, мужа Анны Болейн, которую он казнил только из-за того, что та не сумела родить ему сына.

– О! Тогда стоит начать с самого Генриха! Чарльз, пожалуй, мы сделаем это чуть позже. Уверена, Летиции и без того надоели долгие беседы с матерью. Иди, детка, займись более интересными для твоего возраста делами, – я подошла к Чарльзу. Он обнял меня за плечи и мы грустно посмотрели вслед юной Летиции, быстро выбежавшей из комнаты…

Диана Спенсер

Знаменитая принцесса Диана, первая жена принца Чарльза, является прямым потомком Элизабет Вернон, а также приходится родственницей графу Лейстеру и Филиппу Сидни. Элизабет Вернон – кузина Роберта Эссекса и Пенелопы Рич (по линии отца). Старшая дочь Вернон вышла замуж за Уильяма Спенсера, который и является носителем титула и фамилии «Спенсер». В свою очередь их сын, третий барон Спенсер, женился на правнучке Мэри Сидни, сестры Роберта Дадли, графа Лейстера. А соответственно, правнучка Мэри приходится внучатой племянницей Филиппу Сидни.