По рядам пробежал глухой шепот. Если до сих пор не все глаза были устремлены на нее, то сейчас, без сомнения, все взгляды остановились на ней. Она чуть выше приподняла подбородок. Где Джеймс?

Кто-то что-то бормотал, кто-то кашлянул… ее глаза пробежали по обеим сторонам галереи. Как только Джеймс встал, она тотчас увидела его. Он занимал место на скамье с правой стороны галереи.

— Я здесь, Кейт. — Джеймс смотрел на нее с благоговением. Ее дыхание сбилось. В груди ломило. Кейт бросилась к нему.

— Ваша светлость, как это понимать? — Раздался стук молотка, и с другой стороны галереи послышался возмущенный голос лорда-канцлера.

Но Кейт не обращала внимания. Она кинулась бежать, стук ее каблуков гулко отдавался в зале. Она остановилась только тогда, когда ее обхватили руки Джеймса. Он перегнулся через барьер ложи, в которой сидел, покрепче обнял ее и поднял.

— Я думал, ты никогда не придешь, — прошептал он ей на ухо. По ее щекам бежали слезы.

— Я только сегодня прочла твой памфлет, — сказала она, всхлипывая и касаясь щекой его грубой, но такой родной щеки.

— Ваша светлость! — Молоток стукнул снова. — Это переходит все границы.

Не отрывая глаз от Джеймса, не пытаясь повернуться к лорду-канцлеру, Кейт постаралась отыскать самый громкий голос, на который была способна.

— Мы уже давно перешли все границы, милорд. — Она улыбнулась, мысленно вообразив, как вытянулось лицо сановника. Бедный лорд-канцлер.

Джеймс зажал ее голову в своих больших ладонях и поцеловал в губы, колени Кейт задрожали.

— Кейт…

Он пробормотал всего лишь одно слово, но она услышала в нем так много.

— Джеймс, — прошептала она в ответ. — Я жду, когда ты скажешь, что любишь меня.

Он растаял. Прижимая к себе, он поцеловал ее, а затем прошептал ей на ухо:

— Я люблю тебя, Кейт. Люблю. Люблю.

— И я люблю тебя, Джеймс, — сказала она между поцелуями и слезами. — Ты знаешь, что твоя репутация будет разрушена окончательно, если ты женишься на мне? — тихонько посмеиваясь, проговорила она.

Он целовал ее мокрые щеки, лоб, виски.

— С этим уже покончено. И поверь, я не переживаю по этому поводу.

— Но ты отдаешь себе отчет в том, что не сможешь исправить это?

Он посмотрел на толпу людей, которые глазели на них со смешанным чувством потрясения, гнева и удивления. И криво усмехнулся.

— После этой маленькой сцены я сомневаюсь, что мы сможем что-то исправить. — И улыбнулся Кейт.

Она опять поцеловала его.

— Ты хочешь сказать, что собираешься прекратить печатать памфлеты?

— Нет, но я хочу использовать печатный станок для того, чтобы помогать людям. То есть последовать твоему совету, Кейт. Я никогда не печатал ничего лишь с целью вызвать скандал. Я всегда старался что-то исправить. Сначала история испуганной невесты. Затем, дабы удовлетворить любопытство юных женщин, которые обдумывали, как бы сбежать в Гретна-Грин. Но сейчас, сейчас, Кейт, я намерен использовать его в более высоких целях. Например, попытаться изменить жизнь тех несчастных, кто ошибочно обвинен в том или ином преступлении.

Какой-то молодой человек поднялся со своего места.

— Верно! Верно!

Джеймс и Кейт повернулись к нему.

— Кто это? — спросила она.

— Оливер Таунсенд, — с улыбкой ответил Джеймс. — Новый герцог Маркингем. Славный малый.

Ах, конечно, она просто не узнала его. Она недолго рассматривала нового герцога. Лорд-канцлер с такой силой ударил молотком по трибуне, что Кейт подумала, она должна треснуть, не иначе. Оливер Таунсенд сел.

— Лорд Медфорд, — прогремел голос лорда-канцлера. — О чем, черт возьми, вы говорите?

— О моих памфлетах, джентльмены. И о моем печатном станке, — добавил Джеймс. — Все правильно. Я уверен, вы все читали последний памфлет в его окончательном виде. И я совершенно не намерен оставлять место в парламенте. Вам придется смириться с пребыванием скандального виконта в ваших рядах. А сейчас прошу извинить нас. Моя будущая жена и я, мы уходим. — Он поклонился, взял Кейт за руку и повел ее к выходу.

Лондон, конец марта 1817 года.

Кейт сидела рядом с мужем на переднем сиденье коляски. Они решили поехать на прогулку в парк. Они и так пропустили всю зиму. И сегодня наконец-то был первый хороший день для прогулки.

— Ты уверена, что хочешь поехать в парк? — спросил Джеймс, поглядывая на жену краем глаза.

— Да. — Кейт упрямо вздернула подбородок. — Мне все равно, что каждый встречный будет смотреть на нас косо. У нас есть точно такое же право быть там, как и у других. И потом, я в своих любимых сапфирах чувствую себя прекрасно. — Она потрогала ожерелье на шее.

— Ваше желание для меня закон, виконтесса Медфорд. — Джеймс подмигнул жене. — Едем! — Он отдал команду лошадям, и коляска медленно покатила по Риттен-роу.

Кейт рассмеялась.

— Я думала, что никогда больше не буду так счастлива, как тогда, когда ты подарил мне на свадьбу Маргарет ll, — сказала она. — Но я так люблю эти сапфиры! — Она снова дотронулась до ожерелья и улыбнулась.

— Сапфиры тут ни при чем, — ответил Джеймс, улыбаясь жене. — Они просто оттеняют твою красоту. А что касается Маргарет II, смею заметить, ты единственная виконтесса, которая держит в городском доме поросенка.

— Да. Но я в прекрасной компании, моя подруга маркиза держит собаку, как две капли воды похожую на енота, а графиня — лису.

— Не стану спорить, — согласился Джеймс.

Они приехали. Лили, Девон, Энни и Джордан уже ждали их в парке. Они помахали, приветствуя своих друзей.

— А, вот и вы, виконт и виконтесса! — воскликнула Лили.

Джеймс помог жене выйти из коляски и повел ее к поджидавшей компании. Кейт несла корзину для пикника.

— Неужели это те самые Лорд и Леди Скандал? — сказал Колтон, встречая друзей широкой улыбкой.

Энни дернула его за рукав.

— О, не слушайте его, — обратилась она к Кейт и Джеймсу. — Ваша свадьба была бесподобна. Даже при том, что нас было всего шестеро, да еще Джастин. Кого волнует, что вы не стали ждать конца траура?

— Кого волнует? — Кейт давилась от смеха. — Ну, отчего же, я думаю, весь Лондон.

— Но не нас, — пожала плечами Лили.

— Весь город, исключая нас четверых и леди Кэтрин, — уточнила Кейт. — Но мы решили, что и так уже устроили скандал, так что стоит ли останавливаться?

— Кажется, — вздохнула Лили, — так всегда говорит леди Кэтрин?

— Если вы собрались учинить скандал, дорогая, то тогда пусть это будет настоящий скандал, то есть идите до конца, — произнесла Энни низким, грудным голосом, подражая леди Кэтрин.