Неровная походка со многими остановками создавала впечатление неисправности, ржавости и изношенности, распада от времени. Сколько она ждала? Четыре землянина отошли от корабля, уступая проход странному посетителю из башни.

— Роботы! — неожиданно сказал Росс. — Это роботы! Но что они собираются делать?

— Заправлять, я думаю, — ответил Эш, а не Ренфри.

— Верно! — Техник устремился вперед. — Но есть ли у них горючее — сейчас?

— Будем надеяться, что хоть немного осталось, — мрачно ответил Эш. — Мне кажется, мы здесь не задержимся. Идемте на борт.

Угроза застрять здесь, если корабль заправится, поднимется и оставит их на планете, вызвала у них состояние, близкое к панике. Они бросились к лестнице и начали подниматься. Но когда добрались до люка, Ренфри остался около него, рассказывая о действиях роботов.

— Похоже, сейчас присоединили эту трубу — под нами. Не вижу, что делает этот ходячий робот, может, просто стоит на случай неприятностей. Что-то движется по шлангу, он раздувается! К нам на корабль что-то подают.

— Бензоколонка. — Эш оглядел развалины зданий и посадочное поле. — Какой размер! Тут могли обслуживать сотни, даже тысячи кораблей. И так как их невозможно заправить все одновременно, значит, был флот, — в голосе его звучало удивление, — флот, масштабы которого нам трудно себе представить. Мы были правы: это галактическая цивилизация. Может, она достигала соседних галактик.

Но глаза Тревиса были устремлены на разбитую вершину башни, из которой вышли роботы.

— По внешнему виду похоже, что тут давно никто не бывал, — заметил он.

— Машины будут действовать, пока не износятся, — ответил Ренфри. — И мне кажется, что эти близки к остановке. Сев, мы привели в действие автоматику. Роботы начали выполнять свою работу — может быть, в последний раз. Когда они этим занимались? Могло тянуться долго, большую часть этих двенадцати тысяч лет, о которых вы все время говорите. Империи умирают медленно. Но я не стал бы проверять. Машины у этих чужаков хорошие, и материалы получше наших.

— Я хотел бы взглянуть на внутренности одной из этих башен, — задумчиво сказал Эш. — Может, там есть записи, что-нибудь такое, что можно расшифровать.

Ренфри покачал головой.

— Я не стал бы. Можем взлететь, прежде чем вы вернетесь на корабль. А... роботы возвращаются. Мы готовы к старту.

Они закрыли наружный люк, потом внутренний. Ренфри по привычке пошел в рубку управления. Остальные трое легли на койки. Последовало короткое ожидание, потом новый старт. На этот раз они не потеряли сознание и выдержали, пока не оказались в космосе.

— А что теперь? — Несколько часов спустя они набились в кают-компанию, чтобы провести бесцельное совещание о будущем. Так как все могли только гадать, никто не ответил на вопрос Ренфри.

— Я когда-то читал книгу, — вдруг с некоторым смущением, словно он нарушил приличия, сказал Росс, —- в ней рассказывалось, как какой-то голландский капитан поклялся, что обязательно обогнет мыс Горн на одном из старых парусных судов. Он призвал на помощь дьявола и так и не вернулся домой — многие столетия продолжает плавать.

— Летучий Голландец, — сказал Эш.

— Ну, мы не можем призвать дьявола, — заметил Ренфри.

— Неужели? — Тревис думал, что он рассуждает про себя, но увидел, что все на него смотрят.

— Ну, что за дьявол? — поторопил его Эш.

— Мы пытаемся извлечь знания из этого корабля — это не наши знания, — Тревис говорил запинаясь, он пытался облечь в слова свои неоформившиеся мысли.

— Стервятники, получающие свою заслуженную закуску, — подытожил Эш. — Что ж, если продолжить твою мысль, что-то в этом есть. Запретный плод знаний. Эту идею так давно поместили в сознание человечества, что она до сих пор сохраняется, как ощущение вины.

— Поместили, — задумчиво повторил Росс. — Поместили...

— Поместили! -- подхватил Тревис, и мозг его совершил очередной скачок; он еще не привык к таким внезапным прорывам интуиции. — Кто поместил?..

Оглянулся вокруг, на корабль, их транспорт и одновременно тюрьму.

— Эти?

— Они не хотели, чтобы мы о них знали, — торопливо заговорил Росс. — Вспомните, что они сделали на базе красных: проследили все их посты и все уничтожили. А что, если у них были контакты с первобытными людьми нашей планеты? Они внушали мысли... преподнесли такой страшный урок, что о нем помнили все последующие поколения.

— Есть и другие легенды, кроме Летучего Голландца, Росс. — Эш поерзал на своем сиденье. Стулья корабля не позволяли удобно сидеть человеку. — Прометей и огонь — человек, который посмел украсть знания богов и использовать их на благо человечества, вечно страдал за свою дерзость. Хотя человечество воспользовалось ее плодами. Да, кое-что подтверждает эту теорию. — Его оживление росло. — Может быть... всего лишь может быть... мы узнаем правду!

— Порт заправки давно покинут, — напомнил Тревис. — Может, ничего от их империи не осталось.

— Ну, что ж, главный порт мы еще не нашли. — Ренфри встал. — Когда доберемся до него — я не стану настаивать, но если мы доживем до конца путешествия, может быть, сумеем и вернуться. Конечно, — он постучал пальцами по косяку двери, — конечно, если повезет.

— Каким образом? — спросил Эш.

— Должен существовать какой-то указатель курса, может, запись на ленте. Когда произведем окончательную посадку, можем запустить в обратном направлении. Но между нами и Землей сотни «если», и не следует очень надеяться.

— Еще вот что, — задумчиво добавил Эш к этой слабой надежде. — Я изучал наши находки. Если сумеем прочесть их записи, на некоторых могут быть указания по управлению кораблем.

— А где вы найдете Розеттский камень? — возразил Тревис. Он не мог поверить, что возможен хоть один из этих двух выходов. — У нас никакого общего языкового наследия.

— Разве математика не та же самая, независимо от языка? Два плюс два всегда четыре, не так ли? — удивился Росс.

— Покажите мне хоть один символ на этих лентах, который пусть отдаленно напоминал бы земные математические знаки. — Ренфри был настроен пессимистично. — Во всяком случае, пока мы в космосе, я не стану вмешиваться в работу механизмов.

Пока мы в космосе... Сколько еще будет продолжаться полет? Второй этап путешествия в никуда показался им гораздо тяжелее первого. Они почему-то были убеждены, что у них только одна цель, что первая же посадка будет последней. Но короткая остановка для заправки свидетельствовала, что полет будет долгим. Единственным способом отмечать время у них оставались часы Ренфри. Эш записывал дни, отсчитывая часы. Прошла неделя после посадки для заправки. Еще два дня.

Чувствуя необходимость чем-то заняться, они пытались разгадать загадки корабля. Эш сумел привести в действие воспроизводящее устройство, куда вставляли блоки с записью, и тем самым открыл даже не новый мир, а миры. Монотонная речь, сопровождавшая картины, ничего не говорила землянам. Но сами картины — и какие картины! Трехмерные, цветные, они позволяли заглянуть в непостижимую жизнь сложной цивилизации, расцветавшей вокруг многих звезд.