– Деньги?

– Да, деньги.

– Я полагаю, это наше с мистером Броком личное дело.

– Я рассматриваю ваши слова как положительный ответ. – Макларен теперь едва ли не мурлыкал – так изменился у него голос. – По какому поводу вы давали ему деньги, мистер Старлинг?

– Как? – Складки кожи, в которых скрывались глаза Старлинга, быстро раздвинулись, а глаза чуть ли не вылезли на лоб. – Нет-нет. Вы неправильно меня поняли. Когда наши отношения только начинались, я, бывало, передавал ему кое-какую информацию… В обмен, так сказать, на наличность. Наличность мне давал Брок…

– Да? А обратный процесс, мистер Старлинг? Обратный процесс происходил?

– Какой такой обратный процесс? Я вас не понимаю…

– А такой, что вы передавали ему наличность в обмен на кое-какую информацию с его стороны. Я прав?

– Нет! Ничего подобного не было. Никогда!

– Ну, может, не наличность, а марки? Вы передавали ему редкие марки?

– Что? Марки? Нет, нет и нет! Повторяю, вы неправильно истолковали мои слова. Я вообще не понимаю, к чему все эти вопросы!

– А ведь он интересовался марками, не так ли?

– Даже если и интересовался, то мне об этом не говорил. Мы никогда не разговаривал с ним о марках. По крайней мере до самого последнего времени, когда произошло похищение Евы.

Макларен недовольно на него посмотрел:

– Похоже, помощи от вас не дождешься, мистер Старлинг… А между тем если вы рассчитываете на нашу помощь, то сами должны помогать нам. Это процесс двусторонний. Ответные шаги в данном направлении с вашей стороны явились бы знаком доброй воли.

– Разумеется, я хочу вам помочь. Но ведь я не могу говорить о том, чего не было, не так ли?

– Я вот все думаю, были бы вы столь же лояльны по отношению к инспектору Броку, если бы узнали, что… – Макларен не закончил фразу, покачал головой и пробормотал: – Впрочем, это не столь уж и важно…

– О чем вы? Если бы я узнал – что?

Макларен вздохнул:

– С вами трудно иметь дело, мистер Старлинг. И помочь вам трудно, поскольку вы не желаете с нами сотрудничать.

– Скажите, – взмолился Старлинг, – что я должен узнать? Быть может, все дело в каком-нибудь чудовищном недопонимании? Если вы скажете, в чем дело…

– В недопонимании? – Макларен скептически скривил рот и посмотрел на Хьюитта. Тот фыркнул. – Коли так, то речь идет о весьма трагическом недопонимании, мистер Старлинг. Весьма трагическом. Тем не менее позвольте мне все-таки довести до вашего сведения суть происшедшего. – Поедая Старлинга взглядом, он сказал: – Марка, переданная вами похитителям в качестве выкупа, не была аутентичной, которую вы приобрели на аукционе, ее же хотели заполучить и похитители. Это оказалась копия, то есть подделка, которую они обнаружили, после чего, естественно, основательно разозлились. До такой степени, что убили вашу жену и отрезали ей голову. Для того чтобы преподать вам урок.

Старлинга, когда он это услышал, можно было принять за мертвого – до того неподвижным он вдруг стал. Наконец его губы едва заметно раздвинулись и произнесли шепотом одно-единственное слово:

– Нет.

– Увы, да. И эта марка, которую вы передали похитителям, была не просто какая-то копия. Наша лаборатория установила, что это была копия, изготовленная нашими специалистами в ночь перед аукционом согласно инструкции, данной им инспектором Броком. – Макларен извлек из папки и продемонстрировал Старлингу бланк документа. – Вот заполненное им официальное требование; из него явствует, что означенную копию нужно было изготовить с целью подмены аутентичной марки. Впрочем, в конце концов решено было ее не использовать. Ну что – вспомнили?

Старлинг, прежде чем как-то отреагировать, снова долгое время молчал, после чего разлепил губы и вновь произнес одно-единственное слово:

– Да.

– Ну вот вы и согласились. В связи с этим возникает интригующая проблема. После вашего отказа использовать копию инспектор Брок положил ее в карман пиджака. Это вы помните? Впрочем, даже если не помните – не страшно. Это подтверждают несколько свидетелей, включая присутствующую здесь сержанта Колла. Но вот вопрос – как? Как это возможно, чтобы копия, находившаяся в кармане Брока, и аутентичная марка, принесенная с аукциона, скажем так, перепутались? У вас есть ответ на этот вопрос?

Старлинг с минуту, не меньше, смотрел на Макларена и при этом так сильно жмурил глаза, что Кэти подумала: он вот-вот разрыдается. Но этого не произошло. Нарушив наконец затянувшееся молчание, он сказал:

– Кто вы?

– Я сообщил вам свое имя в самом начале, мистер Старлинг, – медленно, чуть ли не по слогам произнес Макларен. Впрочем, продемонстрированное им терпение больше походило на сдерживаемое нетерпение. – Я – Джок Макларен. Суперинтендант Джок Макларен.

– Это я понял. Но скажите мне: кто вы такой? Я имею в виду: из какого вы подразделения?

– Я из отдела по борьбе с аферами и мошенничеством, мистер Старлинг. Вы уже имели с нами дело. Если мне не изменяет память, лет десять или одиннадцать назад.

Старлинг неслышно пробормотал несколько слов – то ли молитву, то ли проклятие, после чего последние еще остававшиеся на его лице природные краски схлынули со щек.

– Почему? – прохрипел он. – Ведь расследуется дело об убийстве. Убили мою жену…

– Да-да… – небрежно сказал Макларен, словно это было наименьшей из его забот. – Теперь, в свете моих сообщений, скажите: не хотите ли вы поведать мне что-нибудь новенькое относительно ваших взаимоотношений с инспектором Броком? Говорите, приятель, не тяните – у нас не так-то много времени.

Лунообразное лицо Старлинга по-прежнему оставалось мертвенно-бледным и неподвижным, а глаза едва проглядывали из-за скрывавших их складок кожи. В следующее мгновение все три офицера увидели, как в уголках этих складок начали формироваться две капли прозрачной влаги, которые секундой позже одновременно скатились по щекам к подбородку, за ними последовала вторая пара прозрачных капелек, третья, четвертая… Старлинг плакал, продолжая оставаться совершенно неподвижным, бесстрастным и не произнося ни звука.

Макларен отвернулся от него с плохо замаскированным выражением брезгливости на лице.

– Я прерываю допрос на пять минут, чтобы дать возможность мистеру Старлингу успокоиться, – сказал он в микрофон, яростно сверкнув глазами, после чего поднялся на ноги и широкими шагами вышел из комнаты.

Хьюитт последовал за ним, оставив Кэти присматривать за Старлингом. Примерно через минуту тот вытер мокрое от слез лицо носовым платком и сделал глоток из стоявшего перед ним пластмассового стаканчика с водой. Помимо этого он не сказал и не сделал ничего, что могло бы дать Кэти ключ для понимания происходившего у него в голове мыслительного процесса. Тогда Кэти задалась вопросом, на чем основана непоколебимая уверенность Макларена в виновности Брока и по какой причине он стремится довести это до сведения Старлинга. Ей хотелось сказать Старлингу, что наверняка существует и другое объяснение случившегося, но она помнила о видеокамерах и о прозрачном с одной стороны зеркале в стене комнаты, за которым, вполне возможно, сейчас стоят Макларен и Хьюитт и наблюдают за ней.