Сладкую золотисто-жёлтую патоку я разделила на две части, отлив на глазок половину в третью, самую большую сковороду.

– Не, Надюх, Лейку определенно сегодня клинит. – Анька, допив абсент, подлила себе в бокал ещё. – Никогда в жизни не готовила одно блюдо на трёх сковородах одновременно. Даже когда снималась в «Званом ужине».

– Ты, это, мать, не переборщи. А то будешь ловить фей на глазах у губернатора. Опозоришь нас с Лейкой. – Надька хлебнула коньяка.

– Тихо, самый ответственный момент: не мешайте! – рявкнула я, закидывая мелко нарезанную дольками свинину в закипающую патоку на третьей сковороде. Добавив по прописи бабки Ли соевый соус, вино, мелко порезанный лук-порей и имбирь, давленый чеснок (всё на глазок), я задумалась над порошком пяти специй. Перемешивая мясо, соображала: всыпать ли его?

О! Ананасы с сыром уже готовы – можно убирать с огня. Но что же делать с этим порошком? Я мучительно размышляла. Нет, без него никак – вкус будет не тот. Однако наличие в соусе измельчённых специй всегда мешало мне полностью насладиться вкусом.

Безусловно, сочетание гвоздики, семян фенхеля, корицы, аниса в звёздочках и сычуаньского перца-горошка, растёртых в мелкий порошок, даёт сказочный букет основному блюду, но и скрипит эта смесь на зубах тоже сказочно. Правда, я обычно покупала порошок подешевле, более грубого помола…

– Ань, а к порошку пяти специй не было приложения? В виде мешочков таких, специальных? – я с надеждой посмотрела на подругу.

– Ах да, кисюнь, забыла. Были там какие-то ослиные мешочки, в коробке, сейчас принесу. – Андре, пошатнувшись, встала.

– Дура, муслиновые мешочки. – Я облегчённо вздохнула.

Нет, всё-таки хорошо иметь много денег. Или щедрых подруг – не забыть, кстати, вернуть деньги Аньке за продукты. Хотя она скорее всего их не возьмёт.

Всыпав понемногу порошка пяти специй в три мешочка, я крепко-накрепко завязала их и бросила в кипящую массу. Подумав, добавила ещё чуток вина.

Убавив огонь под этой сковородой, стала обжаривать перепелиные яйца на другой до золотистого цвета.

Подруги смотрели на меня завороженно. В четыре не особо трезвых глаза.

– Главное, потом не забыть вытащить эти ослиные мешочки… – пробормотала я, выключая огонь под всеми сковородками. – Надь, тащи огромное фарфоровое блюдо в виде раковины из моей комнаты. Икебану выкладывать будем.

Я всмотрелась в последние иероглифы старенькой записной книжки бабки Ли. Так, что-то про грязь, свинью и избавление. Вот тут я сникла – надо же было вчера не дочитать рецепт до конца! Толкований возможен миллион, я с ходу штук десять придумала. Может, блюдо получится таким вкусным, что, избавив тарелки от еды, гости будут грязными, как свиньи? Или надо сказать, что свинью не мыли перед тем, как готовить, тогда – быстро избавишься от докучливых гостей? Бред, конечно…

Спокойно, не паниковать, будем рассуждать логически. С позиций современной биохимии. Блюдо подаётся в холодном виде. Угу, а главная проблема тушёной свинины – высокая жирность. В горячем виде нормально. В холодном – ужас просто. Точно, иероглиф «ни»[7]«грязь» можно перевести как «жир» или «сало». С точки зрения биохимии так оно и есть: жир – страшная грязь для организма.

Ага, поняла: надо избавиться от свиного жира. Ну, это просто – расфасую свинину в две двухлитровые банки в горячем виде, утрамбую получше и выставлю на балкон. Когда остынет, сниму корочку смальца. Кстати, на нём можно будет потом обжарить и рисовую лапшу. Ох, нет, тогда Аврашка с Алькой её есть не будут.

Через час первая перемена была готова. На почти метровой перламутрово-фарфоровой раковине по краям в виде осколков лежали пестрые перепелиные скорлупки; в центре высилась горка из умопомрачающе пахнущей повторно разогретой после обезжиривания свинины; окружала свиные дольки ананасово-сырная сладкая паста, в которой в художественном беспорядке были разбросаны золотистые перепелиные яички. Вуаля! Бабка Ли могла бы мною гордиться.

– Ну вот, не прошло и трёх часов, а первое блюдо готово, – я посмотрела на ошарашенные лица подруг.

– За дело, девочки, впереди у нас «гоцяомисянь» с белыми грибами и пармезаном и «янжоу паомо». И вот тут-то придётся действительно повозиться.

Подруги молча чокнулись бокалами, считая, видимо, что чокнулась я. Вечно голодная Джулька, постоянно крутившаяся под ногами, отчаялась привлечь моё внимание.

Псина села на потёртый кухонный линолеум и вдруг завыла. Скорее всего, по недоступным для неё деликатесам.

– Смотри, даже твоя собака в шоке от меню, – хихикнула Надька.

– Не, Джульетта просто не любит, когда Лейка матерится по-китайски, – возразила Андре.

Я только стиснула зубы. Ничего, впереди рисовая лапша: вот тут-то я на подругах и оторвусь. Авокадо поручу тереть Андре (с её-то маникюром!), а арахисовый соус с соевым попрошу смешать Надьку (ей дурно делается при одном только упоминании об арахисе). Когда будем готовить суп из баранины (его подавать только горячим – потому им заниматься надо в последнюю очередь, лапшу можно и разогреть), помоет и порежет кошерное мясцо брезгливая Анька. А краснокочанную капусту нашинкует Надин (она терпеть не может грязновато-фиолетовый оттенок). Под общую раздачу, глядишь, и Джульке достанется – вот не дам ей ни кусочка со сковородки, пусть трескает сухой корм из миски. А ведь сколько раз говорила, просила, умоляла: когда готовлю – не мешать…

Меня то и дело отвлекали от кухонных экспериментов.

И не только отчаянно сопротивляющиеся Анька с Надькой. И даже не дети, которым было поручено вылизать квартиру до зеркального блеска.

Поскольку чета Мультивенко приезжала в гости впервые, Наталья Васильевна несколько раз звонила, упорно допытываясь, что подарить детям. А я отнекивалась, говоря, что ничего не надо.

Забава сзади дергала меня за джинсы и шептала:

– Пусть принесут нам шоколадки. Квадратиш-практиш-гут.

– И пива, – пошутил Али.

– Значит, теперь губернатор будет нашим дедушкой? – Авраам всегда соображал лучше всех.

– Выходит, так, – неуверенно произнесла я, вдруг испугавшись визита родителей Стаса. Как они воспримут выходки Али? А милые шуточки Забавы?

Тем, у кого дети хорошо воспитаны, моей тревоги не понять. Ведь от этих сорванцов можно ожидать чего угодно! Непосредственность в сочетании с диковатостью манер делают их не просто обаятельными, а сногсшибательными в прямом смысле слова.