Клайв Рэндольф проторчал в магазине больше часа и купил целых три книги. Пообещав принести ей экземпляр своего последнего опуса, он наконец ушел.

— Что вы о нем думаете, Гарри? — спросила вслух Лиза. — Симпатичный, но и вполовину не такой умный, каким кажется. Его надо спустить с небес на землю, как говаривала моя мама.

Она надеялась, что Клайв Рэндольф позабудет о своем обещании. Помимо того что ей вовсе не хотелось читать его книги, Лиза не была уверена, что хочет еще раз встретиться с самим автором, но не прошло и двух недель, как она уже спала с Клайвом.

Он позвонил в магазин на следующий же день.

— Вы не возражаете, если я подарю вам свою новую книгу за ужином?

Лиза коротко ответила:

— На этой неделе я занята.

— Тогда на следующей.

Она уже хотела поставить его на место, но вдруг заколебалась. В последнее время ей становилось тоскливо при одной мысли о том, что вновь придется возвращаться в пустую квартиру.

— Ну хорошо, — неохотно согласилась Лиза. — Как насчет субботы?

В субботние вечера она чувствовала себя еще более одинокой, чем в остальные дни недели. В субботу Лиза особенно остро сознавала, что весь Лондон гуляет и веселится.

— Значит, встречаемся в субботу, — жизнерадостно заключил Клайв.

Большую часть вечера он читал ей лекцию о различных аспектах современной литературы, используя собственные творения в качестве примера того, как следует писать романы. Лизе Клайв показался довольно интересным собеседником, хотя ей то и дело хотелось возразить ему.

Выйдя из ресторана, он поймал такси.

— Сегодняшний вечер мне очень понравился, — сообщил он ей по пути домой. — Нам нужно почаще встречаться.

Когда они приехали на Куинз-Гейт, Клайв выскочил из такси вместе с ней.

— В этом нет необходимости, — запротестовала Лиза. — Садитесь обратно и поезжайте домой.

— Я живу недалеко отсюда, так что вполне могу дойти пешком, — заявил Клайв.

Она не имела ни малейшего намерения приглашать его к себе и пыталась придумать, как от него отделаться, когда вдруг появился Пирс. Он был мрачен и пьян.

— Этот несносный хам Уильям устроит мне взбучку, — простонал Пирс. — Я обещал вернуться еще несколько часов назад. Спрячь меня, Лиза, прошу тебя. Я не в настроении выслушивать нотации. Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче, прежде чем я буду готов предстать перед ним.

— У меня только вино, — предупредила его Лиза.

— Сойдет. Какая жалость, что ты не Джекки, а то бы мы надрались вместе. — Пирс тяжело вздохнул. — Полагаю, мне придется избавиться от этого животного, но я не знаю, как сказать ему, что его присутствие в моей квартире более нежелательно.

Он отпер входную дверь, и как-то так вышло, что Клайв тоже поднялся наверх, в квартиру Лизы, где Пирс, заливаясь слезами, поведал им, каково это — жить с Уильямом. Часом позже, подкрепившись целой бутылкой вина, он ушел, чтобы встретиться лицом к лицу со своим грубияном.

После ухода Пирса Лиза печально улыбнулась.

— Он скучает по Ральфу, — сказала она. — Ральф — это…

Не говоря ни слова, Клайв Рэндольф набросился на нее, сжимая в объятиях и закрыв ей рот поцелуем. На мгновение Лиза опешила, потом пришла в бешенство, но, не успев поднять руки, чтобы оттолкнуть его, вдруг поняла, что ее тело отвечает на его ласки, и почувствовала, что тонет, тонет, тонет…

Спотыкаясь, чуть ли не волоком Клайв перенес ее в спальню и, едва оказавшись там, принялся срывать с себя одежду. С таким же энтузиазмом Лиза избавилась от своей, и они повалились на кровать, слившись в страстных объятиях.

Руки Клайва были везде, они скользили по ее телу, трогая и лаская, сводя ее с ума.

— Пожалуйста, пожалуйста, — шептала Лиза. — Я больше не могу ждать.

Занятия любовью с Брайаном были бледным подобием того, что случилось с ней потом. Она и мечтать не могла, что все может быть так восхитительно.

— Боже правый! — простонал Клайв, когда все закончилось и они лежали на кровати, не в силах разжать объятий. — Ты просто рождена для любви. Сколько ты возьмешь за то, чтобы лежать и ждать меня здесь весь остаток жизни?

Лиза провела пальцем по его груди, и он содрогнулся.

— Нисколько, — ответила она. — Собственно говоря, прямо сейчас я собираюсь встать и приготовить чашку чаю.

Несколько недель спустя Клайв сообщил ей, что женат, но не живет с женой. Развод казался неизбежным — хотя, быстро добавил он, ему не хотелось бы давать никаких обещаний.

— Ну, так не давай, — так же быстро откликнулась Лиза.

Клайв начинал ей нравиться, но она нуждалась в его присутствии лишь пару раз в неделю. Этот мужчина заставлял ее чувствовать себя школьницей. Он продолжал читать ей лекции о современной литературе и тому подобных предметах.

— Ты, похоже, считаешь меня полной невеждой, — пожаловалась Лиза как-то ночью, когда они лежали в постели.

— Меня интересуют не твои мозги, а твое тело. — Клайв начал ласкать ей грудь, и Лиза почувствовала, как внутри у нее разливается жидкий огонь. Тем не менее она стояла на своем.

— Разве тебе не хочется знать, что я думаю о Джейн Остин или о Джордж Элиот[64]?

— Заткнись. — Клайв начал касаться ее сосков кончиком языка, заставив Лизу трепетать от острого удовольствия. Ей захотелось закричать, и она не стала дожидаться его ответа, а позволила себе взлететь на крыльях жаркой страсти.

Постепенно Клайв начал надоедать ей. Ему слишком нравился звук собственного голоса, и он никогда не спрашивал ее мнения. Тем не менее Лиза продолжала встречаться с ним.

«Меня интересуют не его мозги, а его тело, — с ухмылкой думала она. — У Клайва случится сердечный приступ, если он узнает об этом».

Перед самым Рождеством в Лондон приехала Джекки, чтобы сделать кое-какие покупки, и остановилась на ночь у Лизы. Ноэль, которому исполнилось два годика, был счастлив остаться со своими бабушкой и дедушкой, обожавшими его. Мать Джекки давным-давно смирилась с происходящим, как выразилась ее дочь.

— Совсем как в старые добрые времена, — заметила Джекки, — разве что теперь вместо виски я пью молоко.

Они сидели в квартире, и пол был уже завален бумажными пакетами и коробками.

«Не совсем», — с грустью подумала Лиза, и дело было не только в молоке. Она отчетливо помнила свежую жизнерадостную девушку в розовой атласной пижаме, которая впустила ее в эту самую квартиру шесть лет назад. Джекки сильно постарела после отъезда из Лондона и уже начала обретать вид, приличествующий почтенной матроне. На ней было платье спортивного покроя с длинными рукавами и узором «огурцы», наглухо застегнутое до самого горла, — то самое платье, которое раньше ее не заставили бы надеть даже под страхом смерти! Светлые волосы стали прямыми, а единственной данью макияжу была бледно-розовая помада, нанесенная весьма умеренно. Лиза почувствовала, как у нее комок подкатил к горлу, когда она вспомнила острые черные ресницы прежней Джекки.