— Неудивительно. Но неужели никто больше не упоминал?

— Со мной никто особо не общается.

Её брови взлетели.

— Они настолько серьёзно восприняли эти любовные разборки?

— Сама видишь, — пробормотал я.

Ирида сократила расстояние между нами и коснулась моей щеки. Вопреки голосу разума, я подался навстречу этому прикосновению. Впервые за несколько месяцев до меня кто-то дотронулся. На секунду наши взгляды встречаются, и её необычные сиреневые глаза — точно ирисы — потемнели до фиолетового.

— Твои глаза цвета спелого винограда, — отметил я вслух. — Что бы это могло значить?

Она тут же опустила руку и сурово взглянула на меня, её радужки вернулись к обычному сиреневому. По крайней мере, они всегда были такими рядом со мной. Вообще, насколько мне известно, они меняют цвет в зависимости от её настроения, примерно как волосы Персефоны со сменой времён года, но Ирида отказывалась говорить мне значение каждого цвета. Не могу её винить, но всё же. У меня было всего парочка догадок. Когда я ещё не считался врагом народа номер один, Арес сказал мне, что глаза у неё всегда голубые, Афродита же клялась, что они зелёные.

Но это всё неважно. Ирида не заслуживала, чтобы её эмоции могли считывать все подряд. Пускай в нашей жизни мало личного, всё сразу становится достоянием общественности, но подобная деталь — уже нарушение границ.

— Мне жаль, — сказала она. — Не очень-то красиво с их стороны поступить так с тобой. Даже ты не заслуживаешь, чтобы вся семья бойкотировала тебя, хоть ты и заноза в заднице.

— По-моему, это самое милое, что ты когда-либо мне говорила.

— Ага, ну, ты особо не привыкай, — она коснулась моей руки. Едва задела, но опять же — в последние месяцы мне не доставало даже этой малости. — Боюсь, я тоже принесла не самые радостные вести. Лучше не уходи далеко. Высока вероятность, что Зевс захочет созвать Совет, как только я найду его.

Отлично. Новая возможность прийти на очередное собрание, где все будут меня игнорировать.

— Что за вести?

— Такие, что им придётся позвать Аида, — ответила она. Я скривился. Точно ничего хорошего. Аид обычно избегает собраний, приходит только, когда решаются особо важные вопросы, затрагивающие и его царство. А вопросы, касающиеся Подземного мира, никогда не бывают приятными. Равно как и легко решаемыми.

Вот тебе и спокойный денёк. До возвращения Ириды он вполне мог таким быть.

И действительно, вскоре после того, как она убежала рассказывать последние новости Зевсу, его голос прогремел в моей голове. Собрание Совета начнётся через пять минут. Все должны явиться.

Да уж, Ирида не преувеличила масштаб бедствия. Даже не помню, когда последний раз моё присутствие было обязательным. Обычно все приходили, потому что не хотели рисковать потерей места в Совете, а переход из князи в грязи — не самое приятное событие, скажу я вам. Но именно требование явиться — это что-то новенькое.

Я первым занял своё место, потому что и так уже был в зале. Остальные появились довольно быстро, даже Аид пришёл в последний момент — за секунду до того, как Зевс опустился на свой трон. Я посмотрел на отца. Брови низко сведены, очень хмурый вид. Обычно он повеселее.

— Вынужден сообщить, Ирида принесла нам новости о Гелиосе и Селене, — тихо начал он. Это было странно. Без официального приветствия и объявления о начале заседания, без привычной показухи, чтобы все помнили, кто здесь главный. Сразу к делу. У меня побежали мурашки по коже. Ничего хорошего это нам не сулит.

— Какие новости? — спросила Деметра, хмурясь так же, как и Зевс. Что ж, не я один вообще не понимаю, что происходит. Какое дело Зевсу до Гелиоса и Селены? Это древние боги, старше Афины, и хотя они не относятся к первородной шестёрке Совета, они всё же по праву являются одними из самых могущественных созданий. Бог солнца и богиня луны, пускай с некоторых пор их обязанности частично взяли на себя Аполлон с Артемидой. Такие, конечно же, могут позаботиться о себе сами, без так называемой помощи Зевса.

Отец медлил, глядя на портал в центре нашего круга.

— Их больше нет.

Члены Совета зашептались. Я выпрямился на троне.

— Что значит «нет»?

Естественно, Зевс мне не ответил. После стольких месяцев игнора он, видимо, научился не замечать мой голос. Это вполне в его духе.

Сидящий напротив меня Арес вскочил на ноги, уже обнажив меч. Типичный бог войны.

— Мы перевернём землю, но найдём их, и тогда их похитителям мало не покажется, — взревел он. — Гермес! Где они?

То есть теперь они желают со мной общаться, ведь только я могу помочь им с поисками. Но я не в том положении, чтобы требовать любезности, поэтому с громким вздохом я закрыл глаза и сосредоточился, держа в памяти единственное чёткое воспоминание о Гелиосе. Когда мне было шесть, он взял меня покататься на своей колеснице, которая, вопреки распространённому в те времена верованию, не была самим солнцем. Только его своеобразным символом. Именно тогда я и заприметил стадо коров Аполлона и в моей голове зародился хитрый план.

Я сфокусировался на лице Гелиоса. Загорелое, с глубоко посаженными светлыми глазами и узким носом. Детали важны, а названия не так сильно, и чем лучше я могу представить образ того, кого и чего я хочу найти, тем проще. И хотя по факту я оставался на том же месте, я в то же время словно бы пролетал над землёй в поисках каких-либо следов Гелиоса. Его должно быть легко заметить — искомое всегда подсвечивается, точно солнце на фоне зелёно-коричневого рельефа земли.

Но я не мог его найти. Я мысленно три раза обогнул землю, но нигде ничего не светилось.

Ну замечательно. Я попытался снова, на этот раз представив бледное овальное личико Селены и её оленьи глаза. Я никогда не встречал никого подобного, найти богиню с такой уникальной внешностью точно не составит никакого труда.

Снова три круга, и всё безрезультатно. Я надул губы. Осечек у меня ещё не было. Я всегда находил искомое.

Открыл глаза. Все — даже