– Быстрее не могу, – огрызнулась Вика.

Дамир вдруг споткнулся и растянулся на земле. Рустам что-то проворчал и стал поднимать его. Кажется, Дамир и сам не мог идти быстро, успев подвернуть где-то в лесу ногу. Вика решилась, пока бандиты возились в траве, использовать подходящий момент. Она быстро зацепила за сучок край рукава блузки и всем телом бросилась вперед. Прочная ткань треснула… на сучке остался вполне заметный кусок рукава.

– Пошла! Быстро! – снова начал торопить Рустам, не заметив за спиной Вики обрывок белой ткани.

Соколовский с Данилой бежали по лесу, тяжело дыша. Дыхание сбивал спор, от которого не мог отказаться ни один, ни другой. Зачем Соколовский пришел к Вике пьяным в ту ночь! Игорь устал спорить, остановился и, хрипло дыша, опустил голову, уперев руки в колени.

– Ей плохо. Ночью. У нее в семье что-то случилось, – наконец сказал он.

– Сестра. Рак у сестры, – остановившись рядом и тоже с хрипом дыша, ответил Данила. – Операция нужна. Деньги нужны. Тысяч семьдесят евро. Вика квартиру продает. Что встал? Бегом!

Еще минут через пять Данила наконец понял, что так у них дело не пойдет. Они еще не видели бандитов, хотя должны были догонять их.

– Разделяться надо…

– Хорошо… – кивнул Игорь.

– Я сюда! – показал Даня рукой вправо.

– Может….

– Без может… Я сердцем чувствую. Я сюда. Ты куда хочешь.

С этими словами Даня побежал в своем направлении, а Игорь, посмотрев по сторонам, взял левее.

Вика дышала тяжело. В боку кололо, туфли без каблуков все равно натерли ноги. Ее конвоиры остановились, когда лес наконец кончился, а впереди показалась дорога.

– Вышли, брат. Сейчас машину остановлю, – вытер рукавом потный лоб Рустам.

– А с этой что? – кивнул на Родионову Дамир.

– Не пригодилась. Кончай ее, братишка.

Бандит поднял пистолет. Вика от неожиданности и такой близкой и глупой смерти побледнела. Она широко раскрыла глаза, глядя в черный глазок дула пистолета. Грохнул выстрел, и Вика закрыла глаза. Но ничего! Ни боли, ни удара пули, только хрип человека. Она открыла глаза и увидела падающего на землю Дамира, хватающегося за окровавленную грудь.

Как в замедленном кино бежал из-за деревьев Данила с пистолетом. Рустам поворачивался к нему на звук выстрела и поднимал короткий автомат. Гулко бьет очередь, пули сбивают ветки, срывают кору с деревьев. Вика с облегчением увидела, что Данила успевает броситься на землю, а пули летят и бьют в деревья выше его головы.

Данила поднял пистолет, нажал на курок и только теперь увидел, что затвор отведен назад. Магазин пуст. А Дамир со злобным лицом идет к нему, поводя стволом автомата. И уже не убежать. Вика все поняла, когда Даня поднялся на ноги и бросил бесполезное оружие на землю. Она попыталась связанными за спиной руками поднять пистолет Дамира, но у нее ничего не получилось. Онемевшие пальцы ничего не чувствовали.

– За брата! – поднял автомат Рустам.

– Даня! Беги! – в ужасе закричала Вика, видя, что Данила не двигается с места.

Но Королев не был в ступоре или растерянности. Он расчетливо выманивал на себя бандита, пытаясь спасти любимую женщину. И в последний момент, когда палец Рустама стал нажимать на спусковой крючок, он бросился за деревья в небольшую низинку.

– Беги! Вика! – донеслось до Родионовой.

Вика снова посмотрела на пистолет у ее ног, когда сбоку метнулась мужская фигура. Она отпрянула в сторону и увидела запыхавшегося, с исцарапанными руками и лицом Соколовского. Он споткнулся, упал возле ее ног, схватил двумя руками пистолет Дамира, вскочил на ноги и бросился в сторону бандита.

Рустам заметил появление еще одного мента, он развернулся всем корпусом. Вика, прикусив губу, наблюдала, как Игорь на бегу стреляет… один выстрел, второй… третий… И все мимо, мимо! А Рустам уже поднял автомат! И четвертая пуля попала бандиту точно в лоб. Игорь замедлил бег, перешел на шаг… Не доходя несколько шагов до тела убитого им бандита, он остановился совсем и наклонился вперед, уперев руки в колени. Дышал он, как запаленный конь, только бока раздувались мехами. Сколько же он бежал? – подумала Вика, обессиленно опускаясь на землю.

А по склону уже лез Королев с порванной на колене штаниной. Он выбрался, держась за локоть, посмотрел на Родионову, сидевшую на земле, на Соколовского, который все никак не мог отдышаться.

– Вика?

Соколовский смог только кивнуть с успокаивающей улыбкой.

– Спасибо, Игорь…

К Вике они подошли вдвоем, помогли подняться с земли, развязали ей руки. Вика вдруг обхватила обоих мужчин руками и прижалась к обоим…

Дописав наконец, Игорь поставил дату, расписался и пододвинул листок бумаги Пряникову:

– Все.

– Вот теперь все, – кивнул подполковник, внимательно глянув на Соколовского: – Как ты?

– Не знаю. Как-то…

– Не по себе. Понимаю. Не многие за службу по людям стреляют, а чтобы убить… Ты выпей. Лучше всего. Езжай домой. Запрись и напейся.

– Вика… Родионова меня за это уволить хотела. Да и так каждый день пью.

– Дело твое, – усмехнулся Пряников. – Но и в голову сильно не бери. Тут выхода нет. Или ты его, или он товарищей твоих и тебя.

– Да, – вяло кивнул Соколовский.

– Иди. Не держу. Отдыхай.

Игорь поднялся и пошел к двери. Неожиданно Пряников его остановил:

– Подожди. Я ошибся в тебе. Нужно уметь признавать ошибки. Думал, мажорчик тут на неделю. А нет… Мужик из тебя будет. Сыскарь будет. Если останешься. Уверен.

– Спасибо.

– Это правда, – серьезно сказал Пряников. – Сегодня показал. Иди.

Подполковник вышел из-за стола и подошел к Соколовскому. Положил руку на плечо, помолчал и заговорил снова странным голосом, в котором было меньше начальственной строгости, а больше простого мужского дружеского тепла:

– Подожди… Ты честно служишь. И я с тобой буду честным. Отец твой просил меня кое о чем ему сообщать.

– В смысле? О чем? – насторожился Соколовский.

– О том, что ты в прошлом копаешь. Про мать свою. И не говорить ничего. Я в отделе у Карасева тогда начинал. Опером. Как ты. Одно из первых дел. Все хорошо помню. А тут еще дело громкое… Самого Соколовского в убийстве подозревали.

– Это же стандартная практика, – вздохнул Игорь. – Дело закрыли.

– Стандартная. Но… улики там были. Отпечатки. На скальпеле – отпечатки твоего отца. Мотив у него был.

– Какой?

– Разводиться он хотел. Отец твой. А мать твоя вроде бы против была. В общем… закрыли дело. Карасев закрыл и сказал всем не вспоминать. Теперь я тебе все сказал.