– Эй. Чего вы все рассопливились? ― Юрец встрял в разговор. ― Всем подавай хаты и спиногрызов. Я вот не хочу нигде оседать. Если наша банда распадется, буду путешествовать, бухать и курить, пока не сдохну. И всегда один, на фиг мне никто не сдался.

– А как же любовь? ― спросила Аня. ― Полюбишь кого-нибудь, захочешь связать свою жизнь с этим человеком. Что тогда будешь делать?

– Любовь ― просто бестолковый товар с хорошим рекламным фундаментом, вроде кофемашины или хлебопечки, только навязанный нам не магазинами, а поэтами и художниками. Они завернули кусок дерьма в красивую обертку и пытаются впарить нам под видом небесной манны. И мы верим. Но я больше не поведусь на эту шнягу. Так что ни к кому я не привяжусь, буду одиноким бродягой. Поезда, города, бары, случайный секс, бухлишко… Кайф!

Мы засмеялись. У каждого свои понятия о будущем, и с Юрцом никто не стал спорить.

– Даш, Тох, а вы что будете делать? ― спросила Ника.

Тошка растерянно посмотрел на меня и неуверенно сказал:

– Не знаю… Мы не думали об этом. Навегное, вегнемся домой.

– Или не вернемся. ― Я испепелила друга взглядом. ― Я хочу путешествовать как можно дольше. Тут я согласна с Юрцом. Надо брать от жизни все сейчас, ведь потом не будет ни времени, ни денег. Никогда. Для исполнения мечты есть только одно время ― сейчас.

– Хей! ― воскликнул Юрец, довольный тем, что я разделяю его точку зрения. ― Вот нас уже двое в команде. А так как Тошка без Дашки никуда, считайте, что трое, ― Тошка ответил на его слова тяжелым вздохом. ― А вы оставайтесь и стирайте свои детские пеленки, мамочки.

Потом мы составили план на оставшиеся полдня ― собраться, пойти к вокзалу попросить кипятка для дошираков. Где-нибудь пошляться до ночи, а там одна компашка должна пустить к себе на хату. Обещали накормить, класс!

Собрав вещи, мы хотели уже уходить, но вдруг раздался вой сирены.

Мы замерли и недоуменно переглянулись. Казалось, прямо под окнами проехала милицейская машина. Мы все задержали дыхание. За нами? Да нет, не может быть. Мы ведь ничего не сделали.

А потом раздался грохот и топот, будто в здание ворвалось стадо слонов.

Кто-то вторгся в наше убежище! Какого черта? Их сюда не звали! Но мое возмущение быстро сменилось страхом. Кто они? Чего хотят? И что сделают с нами, если найдут?

– Эй, Колян, высунься. Свалили? ― раздался грубый голос.

Господи, они совсем рядом! Я вся обратилась в слух.

– Нет. Еще палят, твари. Ездят тут кругами. Щас небось во все парадки сунутся.

– Пускай. Лишь бы не сюда.

– Мусоровоз свой заглушили и за гаражи пристроили. Хитрожопые. В засаде сидят.

– Это че значит? Нам в этой дыре до утра ныкаться?

– Да не ссыте. Щас обнюхают пару парадок да свалят.

Голоса принадлежали разным людям. А судя по топоту, незваных гостей было не меньше пяти. Наступила тишина. Мы все молча переглянулись.

Что мы знали о неизвестных? Они скрывались от милиции, у них было преимущество: предположительно их не меньше пяти, и все здоровые парни. Мы могли им противопоставить только Дена, Игоря и Юрца. Хм… Остаются трое девочек и хлюпик. То есть четыре хлюпика. В принципе, четыре хлюпика могут сойти за одного здоровяка. Ну что ж, значит, силы все-таки примерно равны. Но что, если их больше? И какие у них планы? Судя по голосам, они спрятались на одном с нами этаже и, стоя у окна ближе к лестнице, караулили ментов.

Мысленно я молилась. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы мусора поскорее свалили.

– Чуваки, вижу мусора… Реально поперся в парадку.

Страх уколол сердце. А что, если менты все же войдут в корпус, скрутят этих парней, а заодно и нас? Загребут в отделение, будут докапываться, потом родителей найдут. И ― привет, Днице, скучало по мне?

– Выходит, выходит… Так, идет в другую…

Мы жадно ловили каждое слово наблюдателя.

– Из этой вышел…

Наступила мучительная пауза. Ну? Куда же он пойдет?

– Фух, чуваки, кажется, можно очко расслабить. Он к тачке пошел.

Мы выдохнули от облегчения. Все обошлось!

– Еее! Все, уехали мусора, гуляем!

Грохот, будто сбросили тяжелый мешок.

– Ну что, валим?

– Погоди. Давай посмотрим, че тут есть. Что это вообще за дыра?

– Похоже на больницу. Жутковато тут! Может, пошляемся? Охота пощекотать нервишки.

– Ну, давайте. Эй! Смотрите, тут повсюду шприцы.

– А это что за койка? Да тут ремни! Как будто связывали кого… Походу, это дурка.

– Дурка? Круто!

Шум усилился: топот, грохот со всех сторон. Парни разбрелись по помещениям.

Мы снова переглянулись. Что же делать? Что делать?

Мы все еще стояли как статуи. Игорь первым вернул самообладание. Он тихо подошел к дверному проему, жестом велел нам спрятаться у стены и высунул голову наружу. Судя по голосам, незнакомцы осваивали левую часть здания.

Вообще, хотя друзья говорили, что мы все равны, я всегда чувствовала: наш негласный лидер ― Игорь. Когда компания принимала важные решения, все смотрели в первую очередь на него: что скажет? И прислушивались все больше к его мнению. Может, потому что именно Игорь всех объединил. И сейчас он тоже взял на себя роль главного.

Ден показал на рюкзаки. Мы осторожно затолкали их под койки, прикрыли листами оргалита. Если придется убегать, то с рюкзаками это будет невозможно. Лучше оставить их здесь, а потом вернуться. Игорь поманил нас направо. На цыпочках пробежав несколько метров по коридору, мы юркнули в следующее помещение. Стали красться к лестнице, и вдруг перед нами вырос парень, вышедший из соседней палаты.

– А вы еще кто такие? ― Он нахмурился.

Я оценила силы. Он один, нас семеро. Его компания вся на другой стороне… Значит, у нас преимущество. Остальные подумали примерно о том же. Коротким точным ударом Ден вырубил парня, Юрец и Игорь подхватили тело и быстро занесли в палату. Мы ускорили шаг. Шли максимально тихо, чтобы нас не заметили. Услышав приближающийся шум, Игорь показал рукой налево и забежал в палату, мы ― за ним. Юрец, шедший последним, встал в проеме и спрятался за стену. Мы затаились в глубине, подальше.

В коридоре послышались шаги, грохот тележки, грубый хохот.

– Сестра! Сестра! Мне срочно нужно лекарство! Я снова вижу глюки!

– Фу, Костян, выброси эту гадость! И не тычь ей мне в морду! Не тычь, я сказал! Щас втащу!

Опять грохот. Дребезжание. Мат.

– Птаха, придурок! Тут че тебе, трасса «Формулы один», что ли? Смотри, куда едешь на этой хреновине! Блин, ты мне все ливайсы изговнял, мудила!