Она повернулась к Василию:

— А голова с голубым нефритом?

— Есть третье отверстие, — ответил Барабанщиков, — восходящее солнце светит голубым.

Василий еще держал девушку за плечо. Убрал руку и легонько хлопнул по спине Хо:

— Идем. На закате солнце попадет в третью голову. Она смотрит в ад. Бог знает, что тут будет.

Старик вздрогнул, будто очнулся и быстро встал с колен:

— Ты прав, надо убираться!

Медленно пошли вдоль стены, еще под впечатлением от увиденного. Натыкались на камни, выступы, спотыкались. И каждый, думая, что его не видно в темноте, оглядывался назад.

Бродить по развалинам наверху никому не хотелось. Все трое забрались в тень под густую крону дерева и расселись по камням.

— Что это за бог, Хо? — спросил Василий.

— Не знаю. Что-то древнее. Мы верим Будде.

— Может, нечто тибетское? — предположила Алика, — глаза, клыки … вроде где-то видела.

Василий с подозрением огляделся:

— Странно все это. Развалины, неведомое озеро. Откуда оно взялось?

— Озеро было здесь, — ответил Хо, — когда американцы бомбили джунгли, дамба разрушилась и вода ушла. Озеро на карте есть. Здесь. А там, где сейчас, указан ручей.

— Ну, допустим, — согласился Василий, — а почему никто до сих пор ничего не нашел? Ведь вода ушла давно.

— А потому что не искал никто, — сказала Алика, — и у нас под Москвой есть места, где никто не ходит.

Василий поднялся с места, походил по площадке, снова сел.

— Ладно, пусть так. Но почему дыры в потолке не заросли и не осыпались? Я смотрел, они чистые. Вокруг джунгли, вся земля заросла кустами или травой. Почему там, где отверстия для солнечного света, нет деревьев. Лес будто вырублен под корень!

Все молчали.

— Что за лесные духи это сделали? Добрые они или злые? — спросил сам себя Василий.

Старик поднял голову:

— Ты прав. Я тоже заметил странности. Нам надо уходить отсюда.

Все трое молча встали, пошли прочь. Старик шел последним, часто оглядывался, тревожно осматривая лес. Беспокойства передалось и Алике. Она вертела головой, смотрела и слушала. Увидела, как в шею идущего первым Василия воткнулся маленький красный цветок. Барабанщиков молниеносно выдернул. Это оказалась маленькая стрела с красным оперением. За спиной вскрикнул старик, послышался звук упавшего тела. Алика увидела, как у Василия медленно подломились колени. Он замер на месте, то ли одеревенев от яда, то ли от боли. Вокруг забегали шустрые полуголые коротышки. Они выскакивали из кустов и набрасывались на парализованных мужчин. Связали по рукам и ногам, просунули длинные палки. Жесткие руки схватили девушку. От прикосновения чужих лап она словно очнулась. Взвизгнула, наотмашь ударила схватившего. Голый абориген явно не ожидал сопротивления. От оплеухи упал, ощутимо хрястнулся затылком о камень. Ободренная легкой победой, Алика сжала кулаки и стала махать во все стороны руками и ногами, подражая Барабанщикову.

Тем временем Василий преодолел первоначальный шок от ядовитого укола. На него набросилось десяток дикарей, связали и начали совать длинную палку под веревку, что бы удобнее было тащить добычу. С медвежьим ревом разорвал самодельные веревки, расшвырял напавших. Понимая, что главное — не дать противнику опомниться, ринулся в самую гущу рукопашной схватки. Голые дикари разлетались от разъяренного Барабанщикова, как кегли под ударами шара и больше не вставали. Но яд брал свое, могучий организм слабел. Перед глазами стало двоиться, он несколько раз промахнулся и попал по дереву вместо разрисованной хари дикаря. В последнем усилии ему удалось ухватить одного за ноги и несколько раз крутануть вокруг себя. Чувствовались удары о мягкое, последний пришелся на твердое, аж в руке отдалось. Хрустнуло, чвакнуло и Василий удивленно почувствовал легкость. Он опустил глаза, увидел в руке оторванную ногу. Сознание оставило и он медленно опустился на землю…

Алика сопротивлялась недолго: обозленные неудачей даже с женщиной, туземцы навалились скопом. Повисли на руках, как мопсы, а один с разбега толкнул в грудь. В драке ей расцарапали руки, бровь и теперь кровь заливала левый глаз и лицо. Волосы растрепались, слиплись от крови. Только яркие голубые глаза горели на смуглом лице. Какой-то дикарь наклонился, чтобы лучше связать. Тощий немытый зад оказался так близко, что не удержалась. Согнула ноги в коленях и сильно ударила по заднице. Голый воин упорхнул со скоростью футбольного мяча после удара Марадоны. Второй от подсечки дряпнулся, как мешок с грязным бельем, узкие глаза выпучились, туземец замер, не в силах вздохнуть. Успокоилась после того, как к горлу приставили копье…

Распоряжался нападением мелкий старикашка с манерами императора. Он не кричал. Высокомерно глядя поверх голов подданных, управлял повелительными жестами. По его знаку Василия связали еще раз. Барабанщикова и Алику положили на связку веток, поволокли в лес. Мелкого Хо подвесили на толстую палку и понесли, как убитую козу. Путешествие продолжалось недолго. Пленников быстро тащили, не обращая внимания на камни, корни деревьев и кусты. Остановились на краю обширной поляны. Со всех сторон окаймляет густой лес. С одной стороны холм. Среди кустов чернеет вход в пещеру. Пленников подтащили ближе к середине. Несколько туземцев подняли плетеные из бамбука щиты с земли, оттащили в сторону. Под ними оказалась яма глубиной около четырех метров. В дно вбито несколько кольев. Пленников по очереди опустили в яму, привязали к кольям.

Алика была сильно напугана, но виду старалась не показывать. Когда вместе со всеми опустили в яму, облегченно вздохнула — все-таки не одна! Веревки туго врезались в тело. Что бы допустить застоя крови, напрягала и расслабляла мышцы по всему телу, дергалась и раскачивала кол. Сначала было очень больно, потом появилась злость. Разогрелась от усилий, кол все заметнее стал раскачиваться, но еще недостаточно, чтобы вырвать. Алика невольно сравнила себя с гусеницей на спичке, воткнутой в пластилин. Волосы лезли в глаза и мешали видеть вокруг.

— Молодец, не скисла! — неожиданно раздался хриплый голос Барабанщикова. Повернулась и через черные пряди собственных волос увидела Василия. Он выпрямился, насколько возможно и улыбался.

— Нечего лыбиться, — сердито буркнула девушка, — пока некоторые в обмороке прохлаждаются, другие работают и уже почти освободились. Еще немного и тебя, сироту худую, ослобоню!

— Орел, … э-э, орлица! — поправился Василий, одобрительно глядя на борьбу с колом, — вот сейчас и я… гм …устыдюся своей слабости и тоже ослобонюся!

Василий уперся ногами и несколько раз изо всех сил рванул кол. Бамбук сухо трещал, но не ломался. Извернувшись, ухватил дерево руками и, напрягая все силы, потащил вверх. Чуть поддалось. Василий перевел дух, уперся ногами и повторил попытку. Кол медленно-медленно пошел вверх. На мгновение остановился, но не выдержал напора, с чмоканьем выполз из влажной земли.