В ней Дженис вытерпела ужасающее количество медицинских вмешательств и манипуляций. Она не могла есть, и ее кормили через зонд. Ее ежедневно подвергали мучительным перевязкам – в точности так, как ожоговых пациентов из 6-й главы. Было проведено несколько больших операций по вырезанию обожженных участков с последующим закрытием их кожными стеблями, которые срезали сперва с не пострадавших ягодиц, а когда кожа кончилась – с трупов.

Она перенесла пару кризисов. Во вторник 7 мая у нее вдруг упало давление, и она впала в кому – феномен, известный как септический шок. Без достаточного давления сердце перестало разносить по организму кровь. Без кислорода и питательных веществ клетки и органы погибают. В половине случаев септический шок приводит к летальному исходу{328}.

Врачи в свое время считали, что шок вызывается бактериальными токсинами, но часто, как и у Дженис, не удается выявить никакого бактериального агента. Пытаясь поднять давление, Трейси с коллегами влили ей внутривенно галлоны жидкости и ввели адреналин, чтобы простимулировать сердце и сузить артерии. Однако к среде кисти и стопы Дженис уже стали приобретать серый оттенок, а легкие и почки – отказывать.

Утром в четверг кризис внезапно закончился. Дженис очнулась так же быстро и загадочно, как отключилась. Но в воскресенье 12 мая развилось новое осложнение.

Трейси называет новую беду Дженис, тяжелый сепсис, «чумой XXI века»{329}. Во всем мире это одна из самых частых причин смерти, только в США она ежегодно убивает почти четверть миллиона человек. Тяжелый сепсис часто поражает уже больных людей – с ожогами, как у Дженис, или с болезнями сердца, раком, инфекциями и травмами.

В 1980-х врачи полагали, что и тяжелый сепсис вызывается бактериальными токсинами. Он развивается медленнее, чем септический шок. У пациентов возникают признаки инфекционного поражения всех органов и систем, органы постепенно отказывают. На этот раз анализы действительно продемонстрировали наличие микробов в крови Дженис. Температура подскочила до сорока. Затем начало отказывать все подряд – почки, кишечник, легкие и печень.

Антибиотики очистили кровь Дженис от бактерий, но ее состояние не улучшилось. Она уже несколько дней находилась на искусственной вентиляции, а родные (которым разрешалось видеть ее лишь недолго, в специальные часы посещений) несли отчаянную вахту у лифтов.

И кроха вновь поразительным образом ожила. К 28 мая, ее первому дню рождения, впервые показалось, что она выкарабкается. Дженис выглядела здоровее, чем в любой другой день со времени несчастного случая. Она в первый раз выпила молока, ожоги начали заживать. Это был праздник. Трейси вспоминает шоколадный торт, флажки и смех розовощекой Дженис. Все без исключения – ее родные и вся медицинская бригада – отмечали не только день рождения Дженис, но ее чудесное выздоровление, ее драгоценную жизнь. Еще одна сравнительно мелкая операция – и она поедет домой.

На следующий день, когда медсестра поила Дженис молоком из бутылочки, у ребенка закатились глаза и остановилось сердце. Трейси с коллегами выполнили сердечно-легочную реанимацию, ввели адреналин, не раз применили дефибрилляторы. Они трудились не покладая рук 85 минут. Они даже поставили электрокардиостимулятор. Но сердце так и не заработало.

Когда Трейси было пять лет, его мать умерла от опухоли мозга, и после похорон малыш спросил у деда, педиатра, почему хирурги просто не взяли и не вырезали опухоль. Тот ответил, что опухоль прорастает в окружающую ткань. Ее было невозможно удалить, не повредив и здоровый мозг.

Тогда пятилетний мальчик сказал, что, когда вырастет, он выполнит медицинское исследование и придумает техники получше, чтобы в следующий раз врачи не стояли и не смотрели, как человек умирает. И все-таки сейчас, через 22 года, он вынужден был делать то же самое у постели Дженис. Он ничем не мог ей помочь.

Не будучи в силах даже произнести время смерти, Трейси вышел из палаты. Он больше не увидел ни родных Дженис, ни ее тела. Но память об этом случае не отступала. У него появились кошмары, он вновь и вновь переживал эту историю с чудовищным финалом.

Трейси рассказывает о Дженис в своей книге «Fatal Sequence», опубликованной в 2007 году. Он пишет, что после смерти Дженис ему предстояло потратить два года на исследования и он точно не знал, за какой возьмется проект, но теперь понял. «Случай Дженис побудил меня изучать сепсис», – говорит Трейси{330}. Он захотел выяснить, что стряслось с Дженис и как это можно было исправить.

Поиск привел его к той же структуре, на которую нацелена биологическая обратная ВСР-связь, – извивистому пучку волокон под названием «блуждающий нерв».

Пол Лерер, профессор психиатрии из Рутгерского университета в Нью-Джерси, посвятил карьеру изучению биологической обратной связи. Поначалу он не был уверен в ее полезности, но потом увидел компанию русских детей, игравших в захватывающую компьютерную игру.

Есть много видов биологической обратной связи, и общая идея в том, что мы, отслеживая в реальном времени различные аспекты своей физиологии, можем научиться переводить организм в конкретные желаемые состояния – например, релаксации. Лерер изучил электромиографическую (ЭМГ) биологическую обратную связь, в ходе которой, к примеру, отслеживается напряжение мышц, а также другую, основанную на мониторинге температуры пальца (в состоянии релаксации наши конечности, включая кончики пальцев, разогреваются). Все это срабатывало, но не казалось лучше прямых методов расслабления тела – той же прогрессивной мышечной релаксации (техники, при которой поочередно напрягают и расслабляют различные группы мышц).

Затем в 1992 году Лерер посетил Россию – Санкт-Петербург, где учился его сын. Там он поспрашивал, не занимается ли кто биологической обратной связью, и был направлен в частную детскую противоастматическую клинику. Ее персонал применял компьютерные игры для повышения у детей ВСР. «Лучшей оказалась та, где красили забор, на котором была масса довольно забавных русских граффити, – вспоминает Лерер. – Если амплитуда колебаний сердечного ритма была достаточно высока, забор оказывался полностью закрашенным. Если нет – какая-то часть пропускалась»{331}.

Это было занятно, но Лерер понятия не имел, как срабатывает и срабатывает ли вообще стимуляция ВСР при лечении астмы и чего угодно еще. Через пару лет он вновь посетил Санкт-Петербург и был представлен физиологу и инженеру по имени Евгений Ващилло, который изучал биологическую обратную ВСР-связь у российских космонавтов. Ващилло показывал космонавтам синусоиду на экране осциллографа и предлагал согласовать с нею сердцебиение. Поупражнявшись, космонавты достигли огромных колебаний – до 60 ударов в минуту.