Один поцелуй. Почему нет? Он этого желает. Я тоже. Осталось убрать вуаль и…

Вуаль… Мысль о том, что я могу лишиться защиты, мгновенно отрезвила, сознание прояснилось, словно рассеялся обволакивающий его хмельной, вязкий дурман. Что за идиотские мысли лезут в голову? С чего я вообще решила, что Никс красивый?

Перед глазами висела какая-то пелена, мешая разглядеть стоявшего напротив мужчину. Я досадливо тряхнула головой, прищурилась… Вдруг резко заломило в висках, и облик собеседника «потек», меняясь — плавно почти незаметно, но все же. Жестче стали черты лица, надменнее взгляд, тоньше презрительно изогнутые губы.

А еще у этого, нового, Деттара имелся шрам, стремительным росчерком рассекавший скулу, и странное родимое пятно, похожее на плотно сплетенную паутину. У основания шеи, над ключицей.

— На что уставилась? — напряженно выдохнул Химер.

— Ни на что.

Я крепко зажмурилась — откуда-то пришло понимание, что нельзя признаваться, ни в коем случае, — а когда открыла глаза, Никс уже был прежним.

— Просто вы… Вы смущаете меня. Правила приличия не позволяют обрученной невесте оставаться наедине с другим мужчиной. Да еще так близко. Пустите… — выпалила скороговоркой, рванулась в сторону и все-таки высвободилась из захвата.

Осталось сообразить, как обойти Деттара и добраться до двери.

— Значит, действительно, не помнишь, — скривился мужчина, даже не думая уступать мне дорогу. — Что ж, у нас еще будет возможность освежить воспоминания. Потом. А пока…

Он снова шагнул ко мне, и я попятилась, стараясь не выходить из образа испуганной «серны» и в то же время следить за каждым его жестом, чтобы сохранять между нами дистанцию.

— Эннари, ты… вы хотите вернуть магию?

Хм… Неожиданно.

— Кто же этого не хочет? — дипломатично согласилась я, отвечая вопросом на вопрос. В лучших земных традициях.

— В моих силах вам помочь, — доверительному тону Никса позавидовал бы сам змей-искуситель. — Есть одно зелье… очень редкое. В его состав входит первая чешуйка дракона. Выпьете его и…

Деттар сделал многозначительную паузу.

«И тут же помрете», — мысленно закончила я за него. Но вслух, разумеется, сказала совсем другое:

— Что нужно сделать, чтобы получить его?

И голос такой жалобный-жалобный, а взгляд — просительный.

— Правильный вопрос, госпожа Янт, — Химер расплылся в довольной улыбке. И тут же, подавшись ко мне, напористо заговорил: — Нужно будет после прибытия в столицу побыстрее подписать соглашение о расторжении помолвки с наследником. Вы же осознаете, что не подходите ему?

Я молча кивнула. Естественно, осознаю.

— Прекрасно. Ну, а до того — слушать, смотреть, запоминать все, что касается эйрэ, и мне рассказывать. Я очень беспокоюсь о племяннике, и ваши… гм… сообщения помогут мне лучше о нем позаботиться. Понятно?

Еще один кивок.

Со мной разговаривали, как с умственно отсталым ребенком, но я не возражала. Чем безобиднее выгляжу, тем лучше.

— Ну, а если эйрэ пожелает… — Никс на мгновение запнулся, скептически изучая меня, поколебался, но все-таки продолжил: — Вы уже не так безупречно прекрасны, как прежде, но, похоже, Кайден вами заинтересовался… Так вот, если он выберет вас своей каари, вы согласитесь. Временно, разумеется, пока не появится другая, более подходящая. Если сделаете все, как я сказал, получите зелье и вновь станете полноценным магом. Ясно?

Чего ж тут не ясного?

Я должна безропотно подписать соглашение, шпионить за Фарном и спать с ним. А когда надобность в Эннари Янт отпадет, мне дадут некое сомнительное снадобье, которое почти гарантированно отправит «лишнюю» девицу на тот свет. И все концы в воду.

Грандиозный план.

— Ясно, лорд.

Я лихорадочно соображала, как поступить. Отказываться глупо и опасно. Соглашаться тоже.

— Я могу подумать?

— Чего тут думать?

— Но я все-таки хотела бы… Это опасно… Страшно вот так сразу решиться… Пожалуйста.

— Хорошо, — поморщился Деттар. — Только недолго. Надеюсь, вы не собираетесь глупить и болтать о нашем разговоре? Вашим откровениям все равно не поверят, а вот я в состоянии причинить вам большие неприятности.

Голос Никса из вкрадчивого стал властным, угрожающим. Он потянулся ко мне, собираясь снова сцапать за руку, и тут за его спиной неожиданно материализовался воробей. Завис на мгновение, затем так же внезапно исчез, пол под нашими ногами завибрировал, а с потолка прямо на Химера посыпались камни и куски штукатурки.

Мужчина вскинул голову и молниеносно отпрыгнул в сторону, тем самым освобождая дорогу к выходу.

«Чего стоим? Кого ждем?» — иронично осведомились у меня в голове.

— Ой, кажется, с магией, поддерживающей дом, что-то не так. Пойду, узнаю, — пискнула я. Подхватила юбки, и быстро выскочила за дверь. Пока Никс не успел опомниться.

Когда я вернулась в свою комнату, птиц был уже там — на этот раз во всем своем фениксовом великолепии. Сидел на краю стола и гипнотизировал взглядом шкатулку, в которую раньше, в образе мелкой серой немочи прекрасно, с комфортом даже помещался, а теперь вряд ли бы даже наполовину влез.

— Мал золотник… — печально вздохнули где-то на краю моего сознания.

— …да дорог, — машинально закончила я.

Подозрительно прищурилась и шагнула вперед.

— Знаешь, то, что ты не просто несчастная пичуга, нуждающаяся в помощи, я давно уже подозревала. О том, что феникс, догадалась. И что один из четырех мистических зверей, поняла, — произнесла решительно. — Но вот, что мне неясно. Почему именно я? Где ты все это время был? Откуда знаешь фразы, которые… гм… по идее, знать не должен? И отчего так странно выглядишь?

Выглядело это чудо в перьях, и правда, весьма своеобразно. Нет, на феникса он все же походил: волшебного такого, из старой детской сказки, яркого и невероятно красивого. Вполне себе классический жар-птиц, только очень необычной расцветки — наполовину золотой, наполовину льдисто-синий. Словно невидимую полосу прямо посередине туловища провели.

Пернатый в последний раз задумчиво покосился на шкатулку, вздохнул, развернулся ко мне и…

Говорил бывший «воробей» пока с трудом, даже мысленно, а, может, это я его еще плохо понимала. Но мы оба старались: он — объяснить, а я — понять, поэтому кое-то все же удалось узнать.

Прежде всего мне сообщили, что да, он феникс и, разумеется, мистический — великий, непревзойденный, совершенный. Самый, что ни на есть, золотой. А то, что сейчас посинел слегка, так это из-за одной девицы… Укоряющий взгляд в мою сторону. Он ее выбрал, осчастливил, можно сказать, а она оказалась со спящей искрой. И пришлось бедной птичке пить зелье с чужой чешуей. для восполнения своих и без того слабых сил. Вот его так и разукрасило. Еще неизвестно, как это на магические способности повлияет.