— Я дала тебе все! — зарычала она на него, удостоверившись, что только Ашерон мог видеть и слышать ее.

— Все! — он опустил голову, прежде чем прошептать самым тихим голосом, на который был способен, — я любил тебя.

Артемида завизжала от такого оскорбления. Да как он смеет говорить такое, после всего того, что он причинил ей за сегодня. Если кто-нибудь узнает, что она позволила ему прикасаться к себе, то Артемида будет уничтожена. Он что думал, что его ничтожная любовь сможет уменьшить ее унижение, отсрочить ее разрушение? Какая же это любовь, когда из-за него она опустилась на дно и теперь все насмехаются над ней.

— Сильнее! — подстрекала она стражника, — я хочу, чтобы его кровь залила пол моего храма. Это проучит его!

— Ты ничто для меня, смертный! — ухмыльнулась Артемида ему на ухо, — ничто!

Ашерон позволил себе зарыдать, когда богиня покинула его. Не было нужды молить ее о прощении или о пощаде, так как было очевидно, что ни одного из этих качеств в ней не присутствовало. Более того, он почувствовал, как она отобрала у него способность драться. Артемида забрала у него все.

Не имея больше никаких сил терпеть эту боль, Ашерон провалился в забытье, но это была короткая передышка, потому что они привели его в чувства, чтобы продолжить экзекуцию. Во время третьего подхода, Ашерон открыл глаза и обнаружил отца и Стикса, стоящих перед ним.

— Ну и где твоя богиня, червь?

Он взглянул на Риссу, чье лицо было бледным и осунувшимся. Ашерон увидел вину в ее взгляде, пока слезы текли ручьем по ее щекам.

— У меня нет богини, — у него больше никого не было, и он знал об этом, — просто кастрируйте меня и покончим с этим.

Но они не согласились на это. Вместо этого, они били его до тех пор, пока не потеряли счет плетям. То теряя, то приходя в сознание, он не мог сказать, когда битье, наконец, закончилось. Ашерон ничего не мог чувствовать, кроме жалящей боли на спине. И все равно для него не было пощады. Они оставили его привязанным к алтарю, где толпа могла добавить свои удары в защиту своей возлюбленной богини. На протяжении трех дней Ашерон так провисел без еды или какого-нибудь мало — мальского комфорта. Последнее, что он помнил, был подходящий к нему нахмурившийся Мерус.

— Я думал ты благородный человек. Ты солгал нам.

Со злыми глазами он поднял с земли камень и кинул его в Ашерона. Камень попал ему прямо в грудь. Запрокинув голову назад, Ашерон посмотрел на позолоченный потолок.

— За что? — крикнул он богам.

Зачем они делают это с ним? Почему у него такая судьба? Он был рожден принцем. Ашерон должен быть почитаем, а вместо этого он — ничто. Безусловно, он должно быть проклят. Не было никакого другого объяснения для его жизни, для всех его страданий. И в этот самый миг он ненавидел всех и вся на этой планете. С криком, рожденным отчаянием и муками, он начал бороться со своими цепями. Но не было никого рядом с ним, кто бы позаботился о нем, и не было возможности освободиться. Все чего он добился, так это снова открывшихся ран на спине и приобрел новые на запястьях. В итоге, это причинило ему еще больше боли, так он и стоял до вечера третьего дня. Стражники вернулись, чтобы освободить его. Но прежде, чем сделать это они побрили его налысо и заклеймили у него на черепе отличительный знак Артемиды — двойной лук. Ашерон засмеялся от такой иронии. Ее имя было выжжено у него в сердце задолго до этого, а теперь он прилюдно носит символ богини, которая больше никогда не хочет его знать. Жестокость всего этого была просто невыносимой. Когда с этим было покончено, его привели на улицу, где ожидала лошадь. Его руки связали перед ним так, чтобы лошадь тащила его всю дорогу до дворца на его же спине. Когда они, наконец, прибыли во дворец, на его теле практически не осталось кожи. Едва в сознании, его затащили в комнату и кинули там. Ашерон попытался сделать шаг и упал на колени. Будучи слишком слабым, чтобы двигаться, он растянулся на полу. В конце концов, камень был прохладным по сравнению с его ранами, и даже это заставляло их пульсировать. В этот раз не будет никакой Артемиды, чтобы помочь ему. Никакой богини, которая предложит ему помощь в трудную минуту и предложит убежище.

«Ты ничто для меня, смертный». Эти слова навсегда будут эхом откликаться в его сердце. Так тому и быть. Закрыв глаза, он потерял всякую надежду на будущее, потерял желание на то, чтобы оправиться и двигаться дальше. Его сестра и возлюбленная сломали его в последний раз. Были такие предательства, которые нельзя было загладить даже несметным количеством извинений, и на этот раз Ашерон исчерпал свой лимит терпения. Они больше ничем не могли причинить ему боль. Душа Ашерона болела. Он замкнулся глубоко в себе и поклялся, что никогда и никому больше не откроется снова.

2 сентября,9528 г. до н. э.

Артемида сидела одна в своей колеснице и ей хотелось выть. Апполон рассказал каждому богу на Олимпе, что Ашерон провозгласил себя ее супругом. И с тех пор они все ходят и смеются над ней.

— Тебе следовало бы выпустить ему кишки у себя в храме, — сказал ей Зевс прошлой ночью, когда она навещала его во дворце.

Апполон усмехнулся.

— Не получится, его жизнь крепко связана с его близнецом и они оба умрут. А это разрушит мое веселье надолго. Просто уму непостижимо, что могут придумать эти людишки.

Афродита закатила свои глаза.

— Не могу себе представить, о чем мог думать этот шлюха, когда утверждал, что имеет отношения с Артемидой? Кто-нибудь проверял его психическое состояние?

— Он должно быть точно не в себе, — сказал Апполон, — я понял это с первого раза, как увидел его.

После этого Артемида больше ни с кем не хотела общаться. Но что было еще хуже, чем их насмешки над ней, так это болезненный ком у нее в животе от той боли, через которую, она это знала точно, прошел Ашерон. Он это заслужил. Это было правдой. Его предательство заслуживало жестокой смерти и, тем не менее, Артемида хотела, чтобы он находился на этом свете поближе к ней. Она скучала по тому, как чувствовала себя рядом с ним, по вкусу его губ. Когда Ашерон был с ней, с лица Артемиды не сходила улыбка, было что-то в нем такое, что делало ее счастливой. Ничто не имело значения в этом мире, кроме них. Он предал тебя. Вот то, что она никогда не сможет ему простить. Он сделал из нее посмешище. Единственным, что спасло ее репутацию, было то, что ни один из богов не поверил в его претензии. И после всего этого она хотела пойти к нему…

— Артемида, я вызываю тебя и прошу, чтобы ты приняла человеческую форму.

Рисса затаила дыхание, стоя посреди храма Артемиды и опасаясь, что богиня не ответит на ее просьбу. Она огляделась и убедилась, что все еще стояла одна в помещении.

— Богиня, прошу, услышь мой зов и приди ко мне. Мне нужно увидеть тебя.

Мерцающая дымка появилась справа от алтаря. Рисса улыбнулась, когда туман стал уплотняться и вскоре превратился в красивую рыжеволосую женщину. Черты Артемиды были очень схожи с Апполоном, за исключением лица богини, которое имело лучшую форму.