– Ваши действия запустили цепочку довольно неприятных событий, мистер Беннет, и я нахожусь здесь, чтобы положить ей конец.

– Я не понимаю…

– Немедленно вычеркните имя Сирила Росса из списка заключенных, – прервал его Джеймс.

– Что касается этого дела… – Тюремщик был явно смущен.

Дэймон не собирался надолго задерживаться в этом здании.

– Я уже знаю, – сказал он, – что его тут нет. Но вы должны уничтожить все записи об обвинениях против него, так как я выполнил ваши условия для его освобождения. Пьер Лакросс здесь, его нужно только внести в здание. Ваш корабль будет вам немедленно возвращен, причем в хорошем состоянии.

– А как насчет других беглецов, например капитана Хоука?

– Хоук умер почти двадцать лет назад в Англии, и об этом есть соответствующая запись.

– Странно, что мы не осведомлены об этом. Вы абсолютно уверены?

– Я могу поклясться, что я его убил. Надеюсь, вы примете мое слово на веру?

– Разумеется, милорд! И я позабочусь о том, чтобы эта новость распространилась по всем островам.

Конечно, он позаботится и наверняка припишет этот успех себе, с отвращением подумал Дэймон. Тюремщик открыл регистрационный журнал и сделал соответствующие записи. Дэймон жадно следил за его действиями и остался ими доволен.

Он было повернулся, чтобы уйти, но Джеймс явно имел на уме кое-что еще. Он неприязненно посмотрел на тюремщика и с крайне нелюбезной интонацией произнес:

– Я вижу, вы заняты массой важных дел, сэр, и положение в тюрьме явно не самая главная ваша проблема. Я требую поместить Лакросса в самую надежную камеру, чтобы он никогда уже не смог выбраться наружу, или вам придется передать свой пост более способному кандидату. Если Лакросс покинет это здание, за исключением того случая, когда он будет в гробу, я лично займусь вами. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Беннет немедленно принялся заверять его в том, что все надлежащие меры будут приняты.

– Тогда позвольте откланяться, – заявил Джеймс.

– Он не заслуживает поста губернатора, – пробормотал Дэймон на пути в порт.

– Нет ничего проще, чем сделать так, чтобы его имя не попало в список кандидатов, – ответил Джеймс и добавил: – Это вовсе не для того, чтобы доставить удовольствие тебе, капитан, я сам об этом подумал. Я считаю, что мой долг тебе отдан.

Дэймон напрягся. Последняя фраза могла иметь много значений, в том числе и то, что Джеймс собирается, наконец, задать ему настоящую взбучку, которой пока удавалось избежать, но которую, по мнению Джеймса, Дэймон заслуживал. Прежде чем это произойдет или же прежде чем они расстанутся, Ривз собирался озвучить Джеймсу Мэлори еще одну просьбу. Ему стоило большого труда найти соответствующие слова. К тому моменту они уже подъехали к порту. Фургон остановился между двумя судами Мэлори, и Джеймс уже открыл дверцу, собираясь вылезти.

– Лорд Мэлори, – начал Дэймон, – я буду проклинать себя до конца моих дней, если не сделаю… лорд Мэлори, я прошу руки вашей дочери!

– Ты, похоже, совсем спятил! – только и сказал Джеймс, выпрыгивая из фургона. Даже не обернувшись, он направился к своему кораблю.

Дэймон вздохнул и двинулся к другому судну. Конечно, было бы сумасшествием надеяться, что Мэлори ответит иначе. Да и Жак ответила бы ему так же. Она желала его и была достаточно смела, чтобы не отрицать этого, но когда Дэймон предложил ей брак, даже она решила, что это глупая шутка, и рассердилась.

Мортимер его уже ждал, и капитан немедленно дал приказ к отплытию. Если бы капитаном был Дэймон, он мог бы попытаться перегнать Мэлори и прибыть на Сент-Китс до того, как Жак у него отнимут. Но он не был капитаном. Дэймон был готов рискнуть навлечь на себя гнев Джеймса, но он знал, что это бесполезно – она за него не выйдет.

– Так ты собираешься остаться на Ямайке или нет? – спросил Мортимер.

– Пока не решил, хотя вряд ли, ведь теперь у меня на руках огромное имение в Англии, с которым надо что-то делать. Жаль, что отец не поедет со мной. Я все еще надеюсь, что у бабушки наступит просветление, причем достаточно долгое, чтобы я мог расспросить ее о матери. Мне придется ждать, и, чтобы ничего не пропустить, жить в имении.

– Неужели ты все еще надеешься найти мать после стольких лет? Теперь ты знаешь, что она хотела забрать тебя с собой и тем не менее так за тобой и не вернулась. Я знаю, это неприятно слышать, но…

– Оставь, – прервал его Дэймон. – Я хочу знать, что с ней случилось. Меня мучает эта загадка. Но ты можешь ко мне присоединиться. У тебя всегда будет дом, если захочешь!

– Я так и собирался поступить, – засмеялся Мортимер. – Но ты знаешь, у меня богатые родственники. Мне нужно подумать, что я могу сделать в жизни, куда применить полученное образование, в которое мы вложили столько сил. Или же, например, я могу жениться на красавице!

– Желаю успеха. Но, похоже, у красавиц бывает слишком много неприятной родни.

– Ну, это только у твоей красавицы, – хмыкнул Мортимер. – Я не представляю, как ты можешь уживаться с этой бурей.

– Ну что же, – Дэймон дружески постучал по его груди костяшками пальцев, – будем надеяться, ты найдешь свою. Отец у себя в каюте?

– Да, он жаждет с тобой поговорить. Наверное, волнуется о том, что с ним будет дальше. Ты еще не объяснил ему ситуацию?

– Нет. Я все еще не могу прийти в себя после того, как обнаружил, что он был соратником Лакросса. Я так страдал от того, что отец мучается в тюрьме, а оказывается, он уже давно нашел выход оттуда. Хорошо, сейчас я с ним поговорю.

Сирил мерил шагами каюту, которую ему предстояло делить с сыном до возвращения на Ямайку. Он выглядел хорошо, разве что его каштановые волосы поседели у висков. Если ему и пришлось в тюрьме нелегко, за эти несколько месяцев он вполне оправился. Но на его лице читалось беспокойство, поэтому Дэймон спросил:

– Ты думал, тебе придется вернуться в тюрьму?

– Мы приплыли туда, где она расположена.

– Только для того, чтобы обелить твою репутацию. Ты совершенно свободен, отец, можешь не волноваться. Мы возвращаемся на Ямайку. Твоя плантация продана, но я перед возвращением в Англию куплю тебе другую.

– Ты не останешься? Ты узнал правду? – спросил Сирил.

– Какую правду? – нахмурился Дэймон.

Отец нервно сжал руки. Он выдержал столь длинную паузу, что Дэймон уже подумал, что он не ответит на этот вопрос. Но затем Сирил промолвил:

– То, что… что я был игроком. И слишком много пил после того, как ты уехал. Так что я мог только проигрывать. Я понимаю все это теперь и больше не попадусь в такую ловушку.

Дэймон все еще хмурился. Он слабо помнил, чтобы отец пил до того, как он отбыл учиться, и даже до того, как их покинула мать. К тому же большинство мужчин в его окружении пили в той или иной степени. Во всяком случае, это никак не мешало Сирилу управлять плантацией. Дэймон припоминал глухие отзвуки каких-то родительских споров о деньгах. Может быть, Мэлори прав, и Сирил уже тогда был игроком. Что, если он опять возьмется за старое?