Испуганный вой, и злобное рычание разорвали воздух. Джошуа и его братья, остановленные визжащими вскриками, наблюдали за резней, развернувшейся перед ними. Донован Броуди, прибывший с остальной частью своего клана, расправлялся со своими родичами. Пощады не было никому. Все было кончено в считанные минуты.

Трупы людей и волков одинаково устилали землю, их кровь сочилась в грязь. Джошуа откинул голову назад и взревел от чистого отвращения, вызванного у него этой потерей. Он никогда не понимал, что могло заставить мужчину повернуться спиной к своему собственному виду, к своей семье, и предать их доверие. Но только потому, что он не понимал этого, не означало, что он не чувствовал скорби от их утраты. Они были слишком молоды, чтобы умирать.

Донован перекинулся в человека и зашагал к нему, по-видимому, полностью равнодушный и к собственной наготе, и к глубоким кровавым ранам на своей груди. Он остановился, когда оказался прямо перед Джошуа. Его светло-голубые глаза, весьма необычные для оборотня, были столь же холодны, как лед.

— Мой клан приносит извинения стае Волчьей Бухты. Мы поймем, если вы не захотите, чтобы мы оставались среди вас.

Быть изгнанным из своей стаи — для клана несмываемый позор, так что Джошуа отлично понимал, чего стоило его другу произнести это. Он покачал головой.

— Этого я не могу сделать.

Голова Донована дернулась, как от удара и Джошуа понял, что друг истолковал его слова в том смысле, что его извинения не будут приняты.

Джошуа протянул ему руку.

— Нет необходимости в извинении. Я никоим образом не считаю семью Броуди ответственной за действия нескольких озлобленных молодых людей. Лояльность клана Броуди никогда не вызывала сомнений и стая Волчьей Бухты считает для себя удачей иметь вас в своем составе. — Слова были формальны, но необходимы, чтобы исправить возникшую трещину между ними. Со смертью Яна, Джошуа, в своём статусе Нападающего, исполнял обязанности лидера стаи до тех пор, пока путем проведения состязания не будет выбран новый альфа.

Донован принял руку Джошуа, испачкав ее кровью своих убитых членов семьи. Джошуа рванул друга к себе и быстро, крепко обнял. Потом оба отстранились и отступили назад. Возбуждение нарастало, в воздухе вокруг них витали запахи крови, пота и раздражение.

— Мы должны созвать собрание стаи. Здесь. Сейчас. — Было слишком много разногласий. Им нужен лидер, и вопрос с Алекс тоже должен быть улажен. Ее запах с каждой минутой становился всё сильнее. Некоторые из мужчин Броуди вперились в нее глазами. До гона и её изменения оставалось совсем чуть-чуть. Нет времени, чтобы тратить его впустую.

Взгляд Донована прошёлся по Алекс и вернулся к Джошуа.

— Я пошлю бегунов.

Кивнув, Джошуа повернулся к другу спиной, привлёк к себе Алекс и повёл её прочь. Уже на ходу он отдавал распоряжения своим братьям, уверенный, что все будет сделано так, как он сказал. Ещё несколько часов — и все это закончится, и тогда он наконец-то останется с Алекс наедине.

Алекс стояла на крыльце, прямо на пороге дома Джошуа. Ещё пять других домов и между ними несколько разных построек окружали расположенную перед ней пятидесятифутовую [~15,5 м] открытую площадку. Девушка предположила, что самый большой бревенчатый дом, скорее всего, принадлежал альфе стаи. Остальные дома были покомпактнее, но на вид удобными и хорошо гармонировали с окружающей местностью.

Она чувствовала себя уже немного лучше, но ничего так не хотела, как, часиков эдак на двенадцать, беспробудного сна. Боги, как же она устала! Но, по крайней мере, теперь она хотя бы вымылась. После наблюдения зверских убийств во дворе Алекс была более чем готова последовать за Джошуа, когда тот уводил ее. Все прочие мужчины всю дорогу провожали её назойливыми взглядами, что заставляло её чувствовать себя неловко и неприятно возбуждало.

Теперь, когда непосредственная опасность миновала, её тело снова напомнило ей, что она не совсем человек. Ее кожа стала тугой и стесняющей. Груди болели, соски сморщились в твёрдые комочки, которые, касаясь ткани лифчика, посылали взрывные волны жара, простреливающие между бедрами. Складки её киски стали сверхчувствительными, и её снедала почти непреодолимая потребность себя потрогать. Влажные трусики служили явным напоминанием её непреходящего возбуждения.

Ее ноги были обуты в мягкие домашние тапочки, которые где-то откопал Джошуа. Алекс догадывалась, что они принадлежали его матери. А ещё он дал ей одну из своих рубашек. Это была старая рубашка, выношенная и застиранная до мягкости. Жемчужно-серая расцветка ткани как раз соответствовала ее глазам. Ее джинсы нуждались в хорошей стирке, но она и не думала ходить в них слишком долго. После этого собрания она собиралась пойти поискать кровать, забраться в неё и проспать не менее двенадцати часов кряду.

Подняв руку вверх, Алекс потерла зашеину. Она все еще чувствовала все свои ушибы и ссадины, но горячая ванна помогла расслабить напряжённые мышцы. Длинные царапины на ее руках и бороздка от пули были очищены и промыты должным образом. Джошуа, не пожалев времени, собственноручно втёр исцеляющую мазь в каждую малейшую царапинку. Она позволила ему сделать это, инстинктивно понимая, что он не будет удовлетворен, если не позаботится о её повреждениях сам, лично.

Но перестановка — игра честная. Джошуа был не слишком доволен, но сел и разрешил ей заняться своими ранами, не переставая ворчать, что это совершенно лишнее. Как оборотень, он исцелился бы намного быстрее, чем обычный человек. И всё же, ей хотелось позаботиться о нем, хотя бы чуть-чуть.

Затем он ткнулся в ее губы бесцеремонным поцелуем, велел держаться подальше от неприятностей и отправился во двор, чтобы поговорить с некоторыми из вновь прибывших мужчин. Хм, держаться подальше от неприятностей? Всё это не её вина, с самого начала. Проблемы, казалось, только и следуют за Джошуа со всех сторон. От нечего делать, Алекс тоже побрела во двор, чтобы осмотреться, но начала чувствовать себя довольно неудобно под всеми этими взглядами исподтишка, которые ловила на себе от стоявших небольшими группами мужчин и женщин, что собирались на площадке.

Она чувствовала себя очень одинокой и неуверенной, и ей не нравилось это ощущение. Все эти люди знали друг друга, тогда как она была здесь лишней, чужой, своего рода белой вороной. Это из-за нее взбунтовались и погибли те молодые оборотни. Алекс не думала, что её переход к здешней жизни будет легким.

Девушка только хотела отступить назад, под навес крыльца дома Джошуа, когда услышала за спиной шаги. Она оглянулась, надеясь, что это Джошуа, но ей пришлось проглотить своё разочарование, когда оказалось, что это не он. Да что с ней такое? Прежде она никогда не относила себя к типу женщин, нуждающихся в постоянном присутствии мужчины рядом с собой, и, чёрт бы его побрал, уверена, что не собирается начинать этого теперь. Сделав глубокий вдох, она медленно выпустила воздух и пошла навстречу отцу.

— Ну, как дела? — Джеймс отступил на шаг и пробежал взглядом по ее телу, потом ощупал синяк, который все еще расплывался у неё на виске.