— О чем спектакль, Василий Иванович? — также с некоторой отрешенностью спросил он.

— Я расскажу вам, как справиться с богатством.

— А разве с ним нужно справляться? Да и нет у меня никакого богатства.

— Есть. У каждого имеется много ненужного, и человек не знает, как справиться с ним. А ненужное растет… растет, пожирая любовь. — Мужчина вздохнул.

— Вы не узнали меня? — глядя на режиссера и чуть прикрыв рукой рот, покачал головой Сергей.

Лица на том не было.

«Точно, пожирает!» — мелькнуло в голове. Горечь и отчаяние — вот всё, что можно было прочесть на месте бывшего когда-то театральным лица.

— Нет. Не узнаю. — Режиссёр протянул приглашение очередному прохожему.

— А что же… из этого «многого» самое ненужное?

— Деньги.

— Василий Иванович, вы никогда не сможете объяснить людям, почему им не нужны деньги, — на глазах Сергея выступили слезы.

— А как же Занусси? Ему тоже отправлено приглашение…

— Но он не знал ответа… Да жив ли он?

— Жив.

— Так почему же молчит? — Отчаяние в который раз овладело им. Сергей тяжело вздохнул и, закрыв глаза, приложил руку к груди: — Вы не знаете, как мне больно.

Режиссёр перевел взгляд на говорившего:

— Кажется… мы знакомы… Я припоминаю, у вас тоже болит сердце.

— Разрывается.

— Но не всю жизнь.

— Последние годы.

— Повезло. Иначе мы не встретились бы. И вам не достался бы флаер. — Режиссёр снова протянул кому-то зеленую бумажку.

* * *

Когда факел выхватил из темноты его лицо, Сергей зажмурился. Через мгновение он уже видел перед собой двух людей.

— Ловко, ловко ты обвел нас вокруг пальца, — молодой человек в серой тройке, держа впереди себя факел, приблизился. За ним ковыляла пожилая женщина в красной кофте. — Ба! Старый знакомый! — протянув руку с огнем к лицу Сергея, воскликнул парень. — Надо же, а там не узнал. Искал-то другого, а нашел оригинал! Вот везенье! Зараз обоих в одном лице. Так это всё его шуточки с сюжетом! — обратился он к спутнице, указывая на вжавшегося в стену беглеца. — Думал порезвиться со словом? Безо всяких последствий? Сам же знаешь, какая сила за скрипом пера! Гораздо больше, чем в колесе телеги. Телеги твоих преступлений! Так что… отличаемся только весовыми категориями. Да и то как сказать! — Молодой человек вдруг захохотал и, обернувшись к старухе, протянул факел: — На, посмотри в последний раз! Слово «последний» у него любимое! — Рука говорившего потянулась в карман.

Сергей вдруг обомлел: лицо того позеленело. Как давным-давно то же самое увидела одна женщина, но с каплями пота на лбу.

— Последнего желания не спрашиваю. А вот последние слова услышишь… поручили… — и с сожалением на лице парень произнёс: — Гибнешь за слово, а не за металл! Везёт дуракам! — Новый раскат нарочито громкого хохота заставил беглеца съёжиться. Молодой человек, сплюнув, решительно шагнул вперёд и… охнув, повалился на каменный пол. Позади с булыжником в руке стояла его спутница.

— Я же говорила, всё у меня сегодня, — наклоняясь к вознице, пробормотала та и повернулась к беглецу: — Вот и сгодился камешек. Служба расставаний. Добро пожаловать в одиночество. — И, ухмыльнувшись, добавила:

— Не думай, особых симпатий к тебе нет. Просто ты должен переписать конец.

— Я уже сделал это! — воскликнул ошеломлённый Сергей.

— Как сделал? А я… а меня?.. — Лицо женщины перекосило от страха. — Черт, — и тут же, глядя на распростертого мужчину, прошептала: — Что же я натворила… если б знала… он ведь уже стал кем нужно.

Мгновенно сообразив, в чём дело, Сергей выкрикнул:

— Успокойся, впереди у него достаточно времени в романе! А вот у меня — нет!

Вдруг кофточка начала менять цвет и, расплетаясь на отдельные нити, сползать со старухи. На сером неопрятном платье появились странные просветы, и оно стало рассыпаться, исчезая на глазах. Через мгновение перед ним, удивлённо оглядывая себя, стояла обнажённая молодая женщина.

— Софи! — ахнул Сергей. — А кофточка… откуда?

— Не ожидал? Да и помнил ли вообще? Кофточка, говоришь? — она усмехнулась. — Перешла… Перешла по наследству. По неизбежному наследству… Все мы, совершая зло, что-то получаем от него. А кое-кто рвется получить. Впрочем, чего болтать-то… Быльем поросло. А вот сейчас… сама не рада. Подожди я минуту и пойми, что конец переписан, тебе бы уж точно несдобровать! Жаль, что нам запрещено… — тяжёлый взгляд упёрся в мужчину. — Но не радуйся. Со мной обратная проекция не пролезет. Проход узковат, да и поздно, — зло и с сожалением отрезала она. — Что же ты удумал сделать дальше? Хотя пусть с этим разбирается Грумонд. У него сейчас веская причина. Очень веская, с видами, — женщина ухмыльнулась, — на тебя. Всё на карте. Неужели всерьёз не догадываешься? — София внимательно, словно стараясь проникнуть в мысли, смотрела на остолбеневшего Сергея. — Вижу… не сознаешь. Наивный дурачок-чок-чок. А мне, то есть нам, лезть в это дело себе дороже. Сейчас такое начнётся! Только вот подружке надо мозги вправить. Конец-то ясен. Да по-другому и быть не могло, — уже озираясь, пробормотала она. — Ладно, чего уж, как ты говоришь, что написано… то не вырубить… хм, пока жив. Топор-то по ночам приходит? Вижу, вижу… — и, резко протянув руку, больно схватила его за кисть.

Чудовищный вихрь поднял не только многолетнюю пыль пещеры. Мелкие камни, больно и, казалось, одновременно ударив Сергея по лицу и рукам, словно сожалея об упущенной жертве, осыпались вниз, как только, расступаясь, своды выбросили мужчину и женщину в прохладу ночного воздуха. Через минуту они были уже у творения Кановы.

— Господи боже, а это ещё кто? — Тютчев, крестясь дрожащей от волнения рукой, с изумлением смотрел на обнажённую спутницу своего нового знакомого. — То исчезаете, то появляетесь…

Удивлению Софи также не было предела:

— Мужичонки-то все плодятся. С чего бы? — она уставилась на подругу, стоящую поодаль. — Поясни, милая! Этот должен быть далеко.

Но Хельма, не обратив внимания на реплику, вдруг вскрикнула:

— Ну? Переписал?

Софи, быстро сообразив, чтоглавное в этой сцене, расхохоталась:

— Ах ты плутовка! Да куда он делся бы! — И как-то невесело пропела: — Белели косточки в пещерах лабиринта… а я плясала и кружилась как могла… — Но тут же презрительно бросила: — Сдох бы сам от ужаса совершённого. Впереди-то сколько было поворотов! А так живи с этим дальше. И помни, скрип телеги всегда будет возвращаться в твою жизнь! Пока ты… — она осеклась, но тут же, отбросив рукой волосы назад, выдохнула: — Эх, если б… Всего-то минута.

Хельма с удивлением смотрела на неё.

— Да ладно, не бери в голову. Это я так, — женщина махнула рукой. — Что делать-то будем? И с ним, — Софи кивнула на старика. — Куда его? На кой чёрт он нам сдался?