— Простите!.. Шесть лет не курил и не думал, что снова начну. Верно говорят, что от сумы да от тюрьмы… Так вот, возвращаясь к вашему вопросу… Я ведь пытался кредит взять. А когда не дали — пришлось самому решать.

— Да ладно вам… — поморщился оперативник. — «Виноват не я, а несовершенство окружающего мира…» Плавали — знаем. Придумали бы что-нибудь новенькое. Миллионы людей живут в этом мире, но не грабят и не убивают.

— Живут… — Харин зло усмехнулся. — Да вы хоть знаете, для чего мне деньги были нужны?

— Неужели на строительство детских домов? — притворно-испуганно отреагировал Бухаров.

— Смейтесь… Да вашим же! Из ОБЭПа. Бандиты хоть с понятиями были… А эти… Мало того, что долю чумовую максал, так еще и посадить грозились. И попробуй не отдай…

— А есть за что сажать? Это так, между нами… Не для протокола.

— У нас любого посадить можно, было бы желание… И, поскольку мне теперь терять нечего… Всех сдам!

— Вот это очень правильно! — широко улыбнулся оперативник. — По-нашему! Стране, чья экономика ориентирована на экспорт сырьевых ресурсов, самое время подумать об освоении новых месторождений в слабообжитых районах Сибири и Крайнего Севера… Но это — на будущее. А пока давайте к настоящему вернемся… Как Березина убили?

Леонид Андреевич поглядел в висевшее на стене кабинета зеркало. Опухоль на глазу немного прошла. Уроды.

— Обыкновенно…

— Человека убить — это у вас в порядке вещей? Я правильно понял?

— Как хотите, так и понимайте… А в тот день все, как нарочно, одно к одному складывалось. Сначала Олег сам позвонил и к себе пригласил. Часикам, говорит, к семи заезжай, потрещим…. Я думал, насчет совместного бизнеса разговор пойдет — была у меня на этот счет идейка. И согласился. Приехал. А он вдруг заявляет, что, по его информации, никакую федеральную трассу по нашей области прокладывать не будут, и что с участками я его кинул. Требовал вернуть деньги. Угрожать начал. Я попробовал переубедить. Стал говорить, будто готов познакомить его с людьми в Москве, которые подтвердят, что проект такой действительно существует, что тема вполне реальная и тому подобное. Но он — ни в какую…

А тут ему звонок по телефону. Федин. Разговор там тоже не из приятных шел. Не то чтобы грызлись, но… На повышенных тонах, словом. Из реплик Олега я понял, что Федин к нему тоже сегодня приедет после десяти. Я тогда сказал, что, раз он заработать не хочет — это его право. Через три дня верну его деньги. На том и расстались… Когда Федин подъехал, я снова возле Березинского дома был. Уже со стволом.

— Ствол, кстати, откуда?

— Еще пару лет назад купил. На всякий случай. Для самообороны. У Паленова Олега. Может, слышали такого?

— Конечно… На строгом режиме сейчас… Дальше.

— Минут двадцать он в доме пробыл. Где-то в одиннадцать выскакивает. Злой как черт. Старуху какую-то чуть с ног не сшиб. Она ему вслед пару ласковых высказала, но он даже не обернулся. Прыгнул в машину — и по газам… Я подождал, пока бабка убралась, и к Олегу… Остальное вам понятно. Стрелял прямо с порога, даже внутрь заходить не стал. Он, по-моему, и понять не успел, что произошло.

— А как Федину патроны подсунули?

— Тоже ничего сложного. Андрюша ведь до баб страшно охоч. Прямо как хохлы до незалэжности… Супругу с дочкой за границу отправил и отрывался в пустом доме на полную катушку. Я ему под это дело свою знакомую и подставил. Она коробочку в ящик письменного стола спрятала, а ключик от ящика в унитаз спустила. Менты же закрытые ящики страсть как… Э-э-э… Виноват!

— Ничего, — усмехнулся Бухаров. — Продолжайте.

— Да все, собственно… Патроны эти ваши коллеги у Федина сразу отыскали. Раз ящик стола закрыт — значит, там что-то интересное… А поскольку они были из той самой партии, то Андрюша сразу оказался в изоляторе.

— Женщину эту можете назвать?

— Нет! — с неожиданной твердостью в голосе ответил Харин. — Давайте не будем впутывать даму в мужские дела. Она от меня за эту услугу получила некоторую сумму и вернулась к себе на Украину. Работы нет, а сына маленького и мать кормить надо. Адреса не знаю. Так что про нее — забудьте… А я на протокол заявлю, что патроны подкинул сам.

Украинская подруга волновала Харина меньше всего. Просто за преступление, совершенное по предварительному сговору, могли накинуть довесок. Зря он, вообще, про нее заикнулся… Да теперь уж поздно локти кусать.

— Напрасно… Почему Федин-младший от нас сбежал?

— Я предупредил… Позвонил, сказал, что со старшим в одной камере сидел. Тот, мол, просил передать, будто менты собираются Валере наркоту подсунуть, чтобы алиби брату не делал.

— А кто заминировал аквариум? И все остальное?

— Я…

— Да ладно! Мину сделать — не овсянку сварить.

— Я, вообще-то, инженер-атомщик по образованию, а в сети огромное количество рецептов. Никаких проблем… Таймер активизировал накануне, когда принес домик для рыбок.

— Ну, спасибо, что не атомную бомбу заложил…

Звонок мобильного телефона прервал допрос.

— Чего ты у него херню всякую спрашиваешь? — услышал Бухаров в трубке голос художника-интеллигента. — Про Ленку спроси…

Андрей отключил телефон, бросил взгляд на зеркало — секретное окно в соседнюю комнату и продолжил:

— Скажите, в каких отношениях вы были с Еленой Репиной?

— Просто знакомые, — неопределенно пожал плечами Харин. — Выручали друг друга иногда.

— Я не про бизнес.

— А про что?

— Как говорится, сексом дружбу не испортишь.

Леонид Андреевич недоуменно уставился на оперативника. Затем его брови дрогнули и медленно поползли вверх. Усмехнувшись, он откинулся на спинку стула.

— Вас что, интересует, была ли она моей любовницей?

— Ну, можно считать, что так.

— Однако… Можно еще сигарету?

Андрей молча пододвинул Харину пачку. Тот вежливо кивнул.

— Так вот, по поводу Елены Виктровны. Видите ли… — Харин щелкнул зажигалкой. — Я бы, в принципе, ничего против и не имел. Даже деликатно намекал пару раз… Но! Во-первых, у нее муж ненормальный…

— Ну, муж — чувствам не помеха… — Бухаров снова посмотрел на зеркало.

— В общем, да… Но это — скорее все же во-вторых… А во-первых… Знаете, есть такой довольно распространенный тип женщин. Особенно у нас, на Руси. Смотришь иной раз: не любит она мужа. Не ставит ни во что, поносит его на всех углах почем зря, спит с ним в разных комнатах… А изменить — ни в какую! Даже если есть где и есть с кем… Своеобразная форма мазохизма. Смотри, мол, сволочь поганая, как я из-за тебя страдаю… Или не мазохизма? Может, дурость просто?.. Вот и мне поначалу казалось, что и Елена — туда же. В мазохистки. Или в дуры. Но потом… Когда ее муж с квартиры съехал, она очень сильно переживала. Реально переживала, не для публики! Старалась, конечно, этого не показывать, пыжилась… Только я ее достаточно хорошо знаю. Это не мазохизм и не глупость. Просто любит она его. По-своему, конечно, но… любит!