Отбирать жизнь человека дарованную ему Богом, для меня все еще было жутким испытанием. Не считал и никогда не смогу рассматривать насильственную смерть как обыденность. Если человек пришел на эту землю, значит у Всевышнего есть для него какой-то замысел, значит он должен выполнить свои задачи в материальном мире. И никто не вправе решать за другого жить ему или нет. И нажимая на курок я чувствовал себя не только палачом, но и выродком, монстром. Лишь мысли о том, что это приблизит меня к спасению Пчёлки, помогали договориться с совестью. А длительность этого соглашения заканчивалась вместе с выполненной операцией.

Сегодня я должен буду принести в жертву человека, сделав это страшным и варварским способом. Я презирал Хасана и всех его соратников за подобные приказы. Да что там приказы, даже за идею! Как могло родиться такое в голове у существа имеющего наглость называть себя человеком? Нет. На это способны лишь приспешники Ада, но никак не борцы за справедливость.

Одна только мысль о том, чего от меня ждал Хасан и стоящие над нами люди, повергала меня в оцепенение. Они хотели, чтобы я отрезал голову трупу человека! Черт возьми! Отрезать голову! Словно речь шла о скоте, выращенном на убой. Иначе я не мог назвать то, что я должен буду совершить. На подобное зверство меня могла побудить лишь Мая. Будь кто-то причастен к её боли и страданиям и я сделал бы это не моргнув и глазом, без капли сожаления. А пока что убедить себя в том, будто тот человек заслуживает подобной участи не получалось. Уж слишком много я успел увидеть в лагере, чтобы доверять суждениям старшего и его хозяев о том кто есть зло.

Повязанная вокруг головы куфия полностью закрывала лицо, а глаза от песка спасала строительная маска. Порывы ветра становились сильнее и у нас в запасе оставалось не так много времени для выполнения операции до тех пор пока песчаные дюны не взмоют вверх, перемешав между собой землю и воздух, полностью застилая обзор и возможность не только завершить операцию, но и вернуться обратно на базу. Хотя, похоже, именно на это и рассчитывал Хасан, отправляя нас четверых на верную погибель. Его волновало лишь выполнение приказа, не более.

Пробраться через посты при такой видимости, оказалось проще запланированного. Охрана не ожидала нападения в бурю. Прорыв через заставу — самый сложный пункт тактического плана. Снять людей на заставе из винтовки, не составило труда. Дальше нужно было как можно менее заметно пробраться к объекту. Благодаря разведке мы знали не только расположение строений и предметов в поселении, но и точное местоположение нашей цели. Дальше все шло как задумано, мы прошли в поселок. Буря загнала всех жителей по домам, освободив дорогу. Словно духи пустыни, растворившись в песке мы шли к точке, помеченной на карте красным. Изучив схему наизусть, казалось, что даже с закрытыми глазами я видел её и выросшие из бумаги в объеме дома.

Добравшись до места укрытия главаря противоборствующей стороны боевиков, заняли позиции у двух входов в здание. Постучав во вторую дверь, дождались выглянувшего наружу охранника. Без промедлений и замешательств напарник пулей в лоб убрал застигнутого врасплох парня. Одновременно с нами, в дом прорвались оставшиеся у первого входа участники операции. Как и ожидалось, дом был набит охраной. Но пойманные на внезапности захвата, они не успели среагировать, наглотавшись свинца из нашего оружия. Снова как и во время предыдущих заданий, действовал машинально, отключив эмоции и отстранённо проживая настоящий момент. Словно чертов герой компьютерной игры вновь и вновь нажимал на курок. Уровень адреналина в крови зашкаливал. Заложенная на подкорке задача выжить, чтобы вытащить Машу и добраться до Маи, не давала сбоев. Лица по ту сторону ствола слились в одно, растекаясь в размытое пятно, не позволяющее воспринимать их за людей и занимать их сторону. Я действовал, не давая себе возможности для сомнений или сочувствий. Пусть после снова встречусь со своими демонами. Они обязательно приведут ко мне новых призраков, заставив столкнуться с нечеловеческим нутром.

Выстрелы не остались незамеченными. При попытке прорваться в последнюю комнату где прятался объект, нас встретил град пуль. И если бы не шум разбушевавшейся за стенами дома бури, наверняка сюда сбежалось бы несколько десятков вооруженных боевиков.

Мои соратники отвечали стрельбой на сопротивление до тех пор пока не начал редеть огонь противника. В промежутках между пальбой, выбив дверь, мы ворвались в комнату. Я увидел наведенный на себя ствол и выстрелив в плечо нападавшему, повалил его на пол. Парни обезоружили других двух стрелков, держа их на прицеле.

Осмотрев помещение, замер на несколько мгновений. В дальнем углу большой гостиной, сидя раскачивалась женщина, держа на руках окровавленного ребенка. Сердце пропустило удар, ухнув в пропасть. Махнув одному из парней, чтобы держали пленных на прицеле, подошел к ней. Издаваемое матерью тихое мычание, похожее больше на какой-то звериный звук, вызывало мурашки. Без слез она смотрела в пустоту перед собой, продолжая мычать и шататься из стороны в сторону. Приблизил руку к мальчику, пытаясь понять дышит ли он, но его мать по волчьи оскалила зубы зарычав на меня. Я понимал, что сейчас она никого не подпустит к сыну, тем более его убийцу. Ведь не важно кто именно нажал на курок, не появись мы здесь и сейчас всего этого не случилось. Обернувшись увидел как Акиф машет головой, чтобы я оставил мать с ее горем.

Вернувшись к мужчине, лежащему на полу, схватил его за волосы, приподнимая голову и заглядывая в лицо. Это был он — тот за кем нас послали. Связав ему руки за спиной, поднял его на ноги, направив дулом винтовки на выход.

— Что ты делаешь? Это не по плану, — Акиф вплотную подошел ко мне, спросив так, чтобы нас никто не слышал.

— Я не собираюсь это делать при них, — прошипел в ответ, кивнув на безутешную мать в углу комнаты.

Несколько мгновений он молча смотрел на меня, взвешивая то как должен поступить. В нем боролись исполнительный солдат и остатки человечности, потерянной где-то от момента рождения до настоящего мгновения. Позади послышались выстрелы, это парни распрощались с двумя нежелательными свидетелями. Приказа о взятии пленных не было, но был дан другой — не оставлять в живых никого. Тогда словно отойдя от гипноза Акиф, направился в сторону женщины, направляя на нее ствол винтовки. В следующее мгновение я услышал разрывающий воздух звук. Тело матери обмякло.

Мужчина у меня в руках, закричал.

— Ты знаешь, они изначально были приговорены, — равнодушно сказал Акиф. — Делай это быстро, нужно уходить.

Пленный у меня в руках орал и плакал, брыкаясь. Я не знал его, не знал действительно ли он причастен к каким-то зверствам и можно ли его вообще считать плохим человеком, в отличие от тех людей к которым я примкнул. В моих силах отпустить его и перестреляв «своих» ребят, вернуться в лагерь, представив все в виде проваленной операции. Вот только не видать мне тогда ни спасенной Маши, ни тем более Пчелки. Да и убить вместо одного человека трех, было выше моих сил.

— Прости, — прошептал, подпирая его подбородок стволом винтовки, сразу же нажимая на курок.