Анника поискала взглядом Анну Снапхане, но не увидела ее нигде.

– Средства массовой информации вываливали массу всякого дерьма на Мишель, – сказала она, – это наверняка было ужасно тяжело.

Карин выловила пачку сигарет из недр своей кофты, задумчиво изучила ее содержимое.

– На сплетни и грязные слухи надо смотреть как на развлечение, ведь именно этим они, собственно, и являются. То, что одному конкретному человеку представляется невероятно несправедливым по отношению к нему, для других лишь временное бегство от действительности. Необходимо воспринимать подобное именно таким образом, хотя сплетни могут причинять боль. Прежде всего когда они затрагивают кого-то из близких. Семья – ахиллесова пята всех знаменитостей. Любые удары в данном направлении самые чувствительные.

– Когда нападки касаются семьи, это отчасти уже за гранью, и тогда можно призвать клеветника к ответу, – заметила Анника.

– Нет, – возразила Карин Беллхорн и вставила сигарету между губами, – вовсе нет. Если как следует покопаться, всегда найдется какая-нибудь страдающая старая мать или ребенок, то есть обычно есть так называемый предлог для подобных обвинений. Хочешь еще кофе?

Анника покачала головой.

– Пошли со мной в курилку, – предложила Карин и отправилась в плавание через редакцию.

Анника последовала за ней через довольно большую комнату в прокуренное помещение с видом на наполовину построенный стадион «Виктория».

– Как по-твоему, они успеют закончить его вовремя? – спросила Анника и кивнула в сторону олимпийской арены.

– Само собой, – ответила Карин Беллхорн, с шумом затягиваясь. – Впереди ведь еще три года.

Неуверенная относительно намерений продюсерши и своей собственной роли в них, Анника молчала почти девять минут. Смотрела на ее профиль, морщины вокруг рта, пятна от никотина на пальцах, теребивших подбородок. Из-за серого дневного цвета кожа на лице немолодой женщины приобретала самые невероятные оттенки.

– Тебе нравится твоя работа? – спросила Анника.

Карин Беллхорн пожала плечами, глядя вдаль через окно:

– Мы пытаемся делать что-нибудь разумное. Показать, как мир выглядит с женской точки зрения, и это не самое худшее.

– Несмотря на то что все должно происходить на условиях рынка? – поинтересовалась Анника.

– В любом случае мы должны только радоваться этому, – сказала Карин и стряхнула пепел в емкость с песком. – Иначе ведь никогда не появилось бы никаких программ, предназначенных для молодежной и женской аудитории. Задача состоит в том, чтобы привлечь потребителей, чей возраст не превышает тридцати, поскольку потом мы не меняем привычек и покупательских предпочтений. Большинство товаров для дома приобретают женщины, поэтому телевизионная реклама предназначается для них. Посмотри на государственную службу, с их точки зрения, такой взгляд на вещи выглядит крайне многообещающим.

Анника улыбнулась, вспомнила, как в последние годы белых гетеросексуальных мужчин средних лет с автомобилем и определенным достатком начали рассматривать как отдельную категорию в дискуссиях, что возмутило кое-кого из них. Они привыкли быть просто людьми и оскорбились, когда их внезапно стали считать отдельным подвидом.

– Все правильно, – согласилась она. – Однако коммерческие программы существуют только для того, чтобы заполнять пустое пространство между рекламами.

– Какая разница? – сказала Карин Беллхорн. – Пока у нас есть возможность разумным образом использовать данное время, мы будем заниматься этим. Кроме того, в результате появляются рабочие места для женщин, как за камерой, так и перед ней.

– Но это не всегда проходит безболезненно, насколько я поняла, – сказала Анника. – Мариана фон Берлиц и Мишель имели далеко не лучшие отношения, не так ли?

– Плохие, – подтвердила Карин Беллхорн коротко, загасила сигарету и сразу же закурила новую. – Отвратительные. Мариана появилась здесь раньше Мишель и никак не могла смириться с тем, что именно Мишель получила это место.

– То есть Мариана завидовала?

Продюсерша глубоко затянулась, несколько мгновений смотрела на прокопченный потолок.

– Скорее ревновала, – сказала она, кивнув в знак подтверждения своих слов. – Мариану по ее собственной просьбе несколько раз тестировали на предмет работы в кадре, но она сама констатировала, что ей там не место. Это не было шоком для нее. Мариану не устраивало то, что Мишель позволялось так много говорить в самой программе. В качестве ведущей она, естественно, имела право отступать от сценария или просить продюсера изменить его. Однако по мнению Марианы, Мишель не имела ни знаний, ни соответствующего опыта.

– Это правда?

Карин Беллхорн втянула в себя никотин с нескольких сантиметров тлеющей сигареты.

– Нет, – ответила она тихо. – Вовсе нет. Мишель была крайне одаренной от природы, что касается чувства времени и всевозможных эффектов. В отличие от Марианы, абсолютно беспомощной на сей счет.

Анника попыталась рукой отогнать от себя дым.

– А как обстоит дело со Стефаном Аксельссоном?

Продюсерша скосилась на Аннику.

– А мало знаю о нем, он ведь вольный художник.

– Но он же главным образом трудился на «Зеро Телевидении» последние четыре года.

Карин Беллхорн пожала плечами, и Анника сменила тему: – А Себастьян Фоллин?

Карин Беллхорн села на стул с подлокотниками, подперла голову рукой.

– Себастьян трудился консультантом в дорожном управлении в Векшё, когда поставил себе целью сделать Мишель Карлссон знаменитой. И добился своего. Для Мишель он, естественно, стал обузой. Она постоянно чувствовала себя обязанной Себастьяну, хотя никогда не говорила об этом. Ему постоянно не хватало денег, сколько бы он ни получал, всегда хотел больше. А конкретно – ее. Жаждал стоять рядом с ней в свете рампы. Себастьян считал себя не менеджером, а неким продолжением Мишель, частью ее.

– А он, случайно, не тронулся рассудком? – поинтересовалась Анника.

– Вовсе нет. Как раз об этом я и говорю. Знаменитости способны подобным образом влиять на свое окружение, особенно на тех, кого хорошо знали еще до того, как стали популярными. Если группа людей вместе запускает какой-то проект, это всегда приводит к трениям, когда один из них достигает критической массы.

Анника ошарашенно заморгала:

– Критической массы?

Продюсерша улыбнулась, стараясь при этом не выронить торчавшую между губами сигарету.

– Добивается общественного признания, – пояснила она, – становится узнаваемым, внезапно просыпается знаменитым. Сколько угодно примеров ты найдешь в сфере популярной музыки, когда никому не известная группа годами пашет не покладая рук и внезапно добивается успеха, а потом ее вокалист превращается в звезду. В этом случае группы довольно часто распадаются, и причина в механизмах популярности.