Они сделали несколько поворотов. Потом остановились. Амир услышал звуки, от которых дрожь прошла по всему его телу и он начал дергаться как от ударов током, стараясь вырваться.

Возня, тихое, деловитое хрючание. Омерзительный запах.

Свиньи!

Нечистые животные! Русисты хотят его пытать, бросив к свиньям! О, Аллах, упаси меня от этого!

И снова – холодный глаз камеры уставился на него.

– Это свиньи. Их забьют в понедельник. Привезли не вовремя…

Амир сосредоточился на красном как кровь галстуке вонючего русиста. Он представил, что это не галстук, а кровь из перерезанного горла, что русист не говорит – а хлюпает перерезанным от уха до уха горлом, судорожно делая последний вздох. Первому русисту – он перерезал горло, когда ему было шестнадцать лет. Скольких он убил после этого – ведомо только Аллаху. Русисты слабые, он всегда это знал – и этот тоже слабый. Но хитрые как шайтаны. Амир вдруг понял, что именно этот русист – взял его на вокзале.

– Вы презираете свиней, я знаю. Совершенно напрасно. Я вот, например, не люблю баранину. Жирное мясо, очень тяжелый жир. Поехали дальше…

К удивлению амира – он снова оказался в унизительном положении на спине как женщина – и его снова куда-то повезли. Аллах уберег его от контакта с нечистыми животными…

Второе место, куда его привезли – было освещено куда лучше и имело очень высокий потолок. Он даже из этого положения – видел какие-то крючья и что-то вроде конвейера, уходящего вдаль…

Его телегу – рывком поставили «на попа».

Снова камера. Внимательный, нехороший взгляд. Окровавленные крючья…

– Участок разделки. Здесь забивают свиней. Потребовалось много усилий, чтобы навести здесь чистоту и порядок. Видите, у нас теперь завесы из пленки, один участок отделен от другого. Боремся с грызунами.

Один из краповых – отодвинул в сторону завесу, которая отодвигалась как штора из толстого полиэтилена в ванной. Стали видны подробности – конвейер, окровавленные крючья, какие-то приспособления, похожие на электрическую пилу, какая была у дяди Вахи, только немного поменьше. Русисты смотрели на него, и Амир понял, что жизнь его так тут и закончится. Его повесят на крюк и распилят пилой – как они один раз сделали с пленным, когда учили молодых муджахедов бесстрашию. И его кровь смешается с кровью нечистого животного…

В животе рос холодный, неприятный ком – он не был уверен, что выдержит это как подобает мужчине и муджахеду. Остается надеяться, что когда они начнут его пытать – у него сердце не выдержит, Аллах остановит его – и он проследует в рай без мучений…

– Сегодня здесь ничего не работает, мы объявили санитарный день. Боюсь, здесь и в самом деле придется прибраться…

О, Аллах…

– Полагаю, вы в полной мере оценили те преобразования, которые мы здесь сделали. Поехали дальше…

Они снова проехали – на сей раз, намного ближе, его просто завезли за угол.

Очередной цех. Чистый потолок. Яркий свет, какие-то машины…

– Участок сортировки и финальной упаковки продукции. Здесь мы сортируем кусковое мясо – этим занимается обученный персонал, после чего мы направляет его по одной из трех веток: высший, первый и второй сорт. Мясо первого и второго сорта отправляется на шоковую заморозку… к сожалению, эту машину я вам показать не смогу, мясо высшего сорта мы продаем охлажденным по максимальной цене. Мы одни из первых – внедрили в Москве вакуумную упаковку мяса, которая очень удобна для домохозяек – так мясом невозможно испачкаться. Поехали далее…

На сей раз – им пришлось проехать по улице, и амир увидел небо – синее и спокойное. Потом – они въехали в какое-то помещение, на вид оно было намного хуже, чем предыдущие, стены тут не были отделаны белым и чистым сайдингом. Потолок был низким, освещение – вместо энергосберегающих ламп дневного света – обычные, с нитями накаливания, истекающие желтым, болезненным светом…

– Приехали…

Его телегу снова поставили на попа. Амиру уже начинал надоедать этот нарочито мирный спектакль, он, как и любой горец – не мог спокойно ждать развязки.

Но гордость заставляла его молчать.

– Если вы осмотритесь по сторонам, то увидите, что это помещение сильно отличается от остальных. Так оно и есть – это колхозная бойня. Это то, с чего начинался наш бизнес…

Человек шагнул ближе, спокойный, непредсказуемый и неуловимо опасный. Амир чувствовал, что он опаснее, чем озверевший от недосыпа и лжи капитан с фильтра. Потому что капитан – человек, со всем человеческим, присущим ему. А этот – нет… для него люди – не более чем фигурки на шахматной доске под названием жизнь, и он сейчас придумывает, как ему заканчивать партию. Он не видит в нем человека – только задачу, которую надо решить. Вот это – самое страшное…

– Я показал вам это для того, чтобы вы своими глазами увидели, как можно изменить мир. Если и не весь, то по крайней мере, маленький его кусочек. Его изменил не Аллах, нет, ему было плевать на то, что здесь происходит – его изменил я.

Когда мы пришли сюда в девяносто восьмом – здесь была бойня, которую нам отдали за долги и подыхающий колхоз, мужики в котором кто уехал на заработки, кто пил горькую. Все то, что вы сейчас видели – мы построили своими руками. Если раньше здесь просто били скот, продавая его на мясо на колхозном рынке, а лучшие куски умыкая себе – то теперь здесь есть и откормочный комплекс и цех глубокой переработки мяса, и колбасная линия. Мы производим более семидесяти основных наименований продукции и поставляем их в Москву. У нас работает около двухсот человек в смену и все равно нам постоянно не хватает рабочих. В прошедшем году мы добились того, что средняя зарплата на нашей фабрике составляет тридцать четыре тысячи рублей – и это далеко не предел, поверьте мне…

И я хочу спросить вас, чего вы добиваетесь своими действиями. За годы, прошедшие со времен девяностых – мы почти полностью отстроили то, что было разрушено и заложили фундамент для нового, для новой России. Пройдет еще двадцать лет – и Россия окончательно станет страной первого эшелона, одной из тех, кто будет определять судьбу всего мира. Против чего вы протестуете – против этого? Чего вы добиваетесь? Что вы хотите дать своим народам? Против чего вы восстаете? Вы хотите, чтобы ваша родная земля превратилась в некое подобие Афганистана? Африки? Вам не нужна хорошая зарплата, честная работа? Что вы хотите изменить своим кровавым и бессмысленным сопротивлением? Почему, вместо того, чтобы уповать на ум, на талант, на трудолюбие – вы уповаете на Аллаха?

Амир нехорошо усмехнулся.

– Думаешь, сделанное здесь тобой что-то изменит? Думаешь, твои деньги что-то изменят в этом мире? Ты воюешь с нами на Кавказе, в Азии – но враги уже у тебя за спиной, русист. Твои же дети – всадят тебе нож в спину…

Это были первые слова, которые он сказал. Он полагал, что и последние…

– Возможно, вы и правы, но дело не в этом. Произошедшее в Москве – то, что совершили вы – окончательно убедило мое руководство в том, что обычными, законными методами с этой заразой не справиться…