священником, вежливо склонил голову. Ему приказали вести себя так, чтобы монах ощутил свою важность.

Движение на МКАД было неплотное, и отец Иларион поглядывал во все стороны, впитывая глазами из окон шумного маленького авто реальность Москвы, читал пролетающие над головой дорожные указатели. Шофер повернул направо, на Ярославское шоссе, в сторону центра. Вдалеке над местностью господствовала Останкинская телебашня с ее характерными серебристыми выступами – самая высокая башня мира, визуальное свидетельство советской гордости и технического прогресса.

Когда они подъезжали к подножию Останкино, показалась другая башня – размашистый серебристый палаш, увенчанный стилизованной ракетой. Не дожидаясь просьбы, водитель подкатил к нему и припарковался, чтобы они могли посмотреть.

– Монумент покорителям космоса, – проговорил он лаконично.

– Хотите взглянуть, отец? – предложил Александр.

– Да! – Иларион изогнул шею, выглядывая в боковое оконце. – Мой брат сейчас среди этих покорителей, – сказал он, вылезая из машины.

Длинное пирамидообразное основание монумента украшали фигуры советских смельчаков и героев, выполненные в технике горельефа; мускулистые руки и непреклонные лица мужчин и женщин были обращены к космонавту в скафандре, подымавшемуся по лестнице в небеса.

– Юрий Алексеевич Гагарин, первый человек в космосе, – сказал Александр, показывая на космонавта.

Монах посмотрел в лицо скульптурному Гагарину, проследил взглядом к небесам величественный контур титановой статуи. Заморгал от яркого света.

– Великолепно. – Он повернулся к переводчику: – Саша, мне не терпится поговорить с братом. Уже известно, когда это произойдет?

– Завтра, отец.

Александр пояснил, что нужно подождать появления Луны на небе, чтобы сигнал туда попал и отразился на русские приемные антенны. К тому же завтра брат отца Илариона как раз высадится на Луну. А переночуют они в квартире при ЦУПе.

Завтра – величайший день!

40

Кабинет главного конструктора, Москва

– Алло? Алло?

Челомей недовольно морщился, прижимая ухом трубку. Мы в космос летаем – почему же не получается нормальные советские телефоны выпускать?

На линии раздавались перемежаемые статикой щелчки.

Информация, переданная майором Миллером с борта «Аполлона», подтвердила подозрения главного конструктора. Американцы каким-то образом получили доступ к точным сведениям о местонахождении Лунохода и выбрали его своей целью посадки. Со всей недвусмысленной ясностью проступала истинная цель военной экспедиции США на Луну.

Но вот вопрос: зачем? Они ведь не могли знать о том, что открыла команда селенологов. Слишком недавно это случилось: американский корабль движется по траектории, определенной за несколько недель до того, чтобы команда успела подготовиться и отработать график. Однако на «Алмаз» они пытались проникнуть с диверсионными орудиями наготове. Очевидно, и тут ситуация аналогичная: хотят посмотреть, что открыл Луноход, обследовать его вблизи и затем поломать. Остановить советское продвижение на поверхности Луны.

Сводка о последних открытиях способствует поднятию ставок. Тут дело не только в знаниях о Луне и советской технологии, которые могут достаться американцам. Естественный источник радиоактивности на Луне значил многое, включая потенциальные энергоснабжение и обогрев. Что, если эта технология ляжет в основу лунных поселений? Нет, сведения о нем должны остаться русским достоянием.

Челомею нужно было защитить находку Лунохода. Космонавтка высадится на поверхность, это отличный рычаг воздействия, предоставляющий дополнительные варианты. Однако и подробности от симферопольской команды операторов Лунохода настоятельно необходимы, потому-то он и ждал в нетерпении с трубкой у уха.

Наконец послышался тонкий голос:

– Симферопольский отдел лунных исследований. Алло?

– Это Челомей. Кто на дежурстве?

Габдул рывком подтянулся в кресле и аж запинаться стал:

– С-с-с-старший лейтенант Габдулхай Латыпов, товарищ директор. Я сейчас главный по смене операторов Лунохода… я тут от ВВС. – Прекрати мямлить! – И я отвечал за установку системы голосовой исходящей связи с «Аполлоном». – Важно упомянуть о своих заслугах. Технический опыт Латыпова сыграл решающую роль в пусконаладке системы.

– Отлично, товарищ Латыпов. – Челомей помнил эту фамилию по обсуждениям модификаций антенны. – У меня новые данные, нужно, чтобы ваши люди были готовы.

Он быстро рассказал о предстоявшей посадке «Аполлона», не упомянув, однако, что на поверхность Луны спустится и советская космонавтка. Незачем операторам Лунохода еще и этим головы себе забивать.

– Они там через двадцать четыре часа появятся. Каким именно способом вы бы предложили защитить Луноход и его находку?

Габдул смутился, услышав, как директор просит его совета. В голове закружились мысли.

– Товарищ директор, у нас повсюду вокруг Уголька свежие следы… Уголек, это мы так называем камень… вполне очевидно, что это его мы обследовали. А что, если спрятать его в одном из зондирующих приборов? Или спихнуть в соседнюю борозду? К тому же и сам Луноход защитить надо…

Его осенило. Он быстро изложил свою идею.

Челомей поразмыслил и нашел план удачным – по нескольким причинам.

– Приготовьтесь действовать по этому плану, лейтенант Латыпов. Из ЦУПа с вами будут плотно сотрудничать в течение завтрашних суток, пока американцы на поверхности.

Челомей повесил трубку и глянул на часы. Американец Исдэйл вскоре пойдет спать. Нужно сообщить Миллеру и Громовой. Но директор помнил по сеансам связи, что гарнитуру ей не дают в постоянное пользование.

Он закрыл глаза и потер большим и средним пальцами лоб: голова разболелась от напряженной работы и недосыпа. Встав, он покинул кабинет и направился в ЦУП.

Посплю, когда все это закончится.

* * *

– Проверка передачи, проверка передачи, как слышите?

Время перевалило за полночь. Смена московского ЦУПа устала. Майкл Исдэйл, успешно выведя корабль на окололунную орбиту, наконец заснул. Несмотря на поздний час, Челомей настоял на том, чтобы подождать и проверить, действительно ли Исдэйл спит, и только после этого посылать сообщение, предназначавшееся для ушей одного лишь Миллера. Для вящей предосторожности он решил использовать ту же невинную формулу и повторял теперь умышленно усталым голосом по-русски:

– Проверка передачи, проверка передачи, как слышите?

Он прислушался, не ответят ли, и глянул на главный экран – там шел отсчет времени. Оставалось не более четырех минут до исчезновения корабля за Луной. Челомей рискнул предположить, что майор Миллер слышит его, и выложил все, что следовало сказать:

– Слушайте меня внимательно. У нас тут ваш брат Иларион, и мы хотим, чтобы с ним все было хорошо. Вы завтра услышите его голос. Как только окажетесь на Луне, мы вас с Громовой детально проинструктируем о дальнейших действиях. – Челомей предполагал, что Громова тоже слушает, пока оба в скафандрах. – Если вы меня поняли, дважды щелкните микрофоном.

Оставалась одна минута до потери сигнала.

Тикали длинные секунды. Ничего.

И наконец: щелк, щелк.

Челомей заулыбался – медленно, довольно, как Чеширский Кот.

– Мы услышали вас. Завтра поговорим. – Он решил напоследок слегка прокрутить нож в ране: – Спокойных снов.

* * *

Каз в Хьюстоне нахмурился. Я уже второй раз такое слышу. И решил проверить:

– Восемнадцатый,