– Дорогой, ты беспокоишься. И совершенно напрасно. Ты же на отдыхе.

Они сидели за разоренным столом над остатками завтрака. Близнецы и Саймон уже справились со своим. Генри и Том строго отчитали Джемайму:

– Мама, мы вынуждены отметить, что на наш вопрос, что на завтрак, ты ответила: «Крутые яйца». Ты не сказала «одно крутое яйцо», следовательно, имела в виду как минимум два яйца каждому. С таким же успехом мы могли бы позавтракать в школе – впроголодь.

И она сварила им еще яиц. После хлопьев, яиц, шести тостов и джема близнецы объявили, что Саймон ведет их кататься на коньках и они вернутся к обеду.

– Звучит как очередной подарок, – заметил Хью, когда они с топотом унеслись наверх.

– Эти мальчишки как бездонные бочки, им все мало. Хорошо еще, сейчас с продуктами намного легче. Вот в войну было тяжко и сразу после нее, пока не отменили хлебные карточки.

Она убирала со стола, когда зазвонил телефон.

– Я подойду, – сказал Хью. – Это наверняка насчет Лоры. Не знаю даже, съездить за ней или ее привезут домой.

– Думаю, они ее привезут, потому что Джорджи хочет в зоопарк.

Но звонили не насчет Лоры: это была Рейчел.

– Хью!.. Это Хью?

Он ответил, что да, сказал, что как раз собирался звонить ей сегодня, узнать, хорошо ли она встретила Рождество вместе с Сид. После паузы она произнесла:

– Я хотела сообщить тебе, что на Рождество Сид умерла. – Ее голос звучал спокойно, но с несвойственной ему монотонностью.

– О, дорогая! Надо было сразу мне позвонить! – Но не успев воскликнуть это, он понял, как тщетны адресованные ей упреки в том, что не имело никакого значения.

– Я ни с кем не могла говорить. Надо было сначала немного свыкнуться с этой мыслью. – И хотя Хью не слышал всхлипы, он понял, что она плачет. – Хотела первым сказать тебе – из-за Сибил, ты ведь знаешь, каково это. Просто хотела, чтобы ты знал.

– Рейч, я сейчас приеду… – Но она уже повесила трубку, и он так и не понял, услышала она его или нет.

Когда он объяснил Джемайме, в чем дело, она сразу поддержала его.

– Обязательно поезжай к ней, дорогой. И привози ее сюда, если думаешь, что это поможет. Бедная Рейчел! Ей сейчас нельзя быть одной. – Он поцеловал ее, и она спросила: – Хочешь, я соберу тебе вещи?

– Я сам. А ты позвони Рупу и спроси, не привезет ли он Лору к нам. И объясни, почему я уехал.

Пока он складывал вещи с расчетом на одну-две ночи в отъезде, воспоминания о том, как умирала Сибил, нахлынули на него так свежо, так мучительно, словно это было лишь вчера: ее агония, пока врач не облегчил ее; как он держал ее за руку, когда она сначала впала в беспамятство, а потом оставила его, превратилась в ничто. Слезы жгли ему глаза, пришлось присесть на кровать на несколько минут, пережидая вспышку.

Джемайма встретила его в холле.

– Я сделала тебе сандвич с индейкой, съешь в машине.

– Ты уверена, что справишься с детьми?

– Полностью. Позвони мне, если я чем-нибудь смогу помочь.

Подавая ему пальто, она сказала:

– Хью, дорогой, ты будешь ей утешением. Ты ведь ее любимый брат.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю – и все.

Она посмотрела, как он садится в машину, и помахала ему на прощание из дверей. Снег на улицах уже раскис, стал серым месивом. Ей вспомнилось то утро, когда принесли телеграмму о гибели Кена, и как ей показалось, что земля разверзлась прямо там, где она стояла, в узкой прихожей родительского дома, – не осталось ничего прочного, ничего надежного, кроме ребенка у нее внутри; тогда она была слишком напугана, чтобы горевать. Лишь когда она получила письмо от его командира, превозносящего храбрость Кена, его умение ладить со всеми товарищами, его преданность долгу, ее окутало чувство скорби. Долгие недели она ходила гулять одна, молча высиживала трапезы под уговоры ее матери поесть и почти каждую ночь плакала в своей одинокой постели, в комнате для гостей родительского дома. А потом во время одного из ежемесячных визитов к врачу выяснилось, что у нее будут близнецы, и до нее начала доходить вся реальность положения, в котором она очутилась. Ей придется каким-то образом зарабатывать себе на хлеб, а как, если предстоит растить сразу двоих детей? Ее родители, у которых, как ей было прекрасно известно, не имелось лишних денег, тем не менее оплатили ее учебу на курсах стенографии и машинописи. Она разыскала дешевую квартирку в Мейда-Вейл и периодически подрабатывала, перепечатывая рукописи для одного агентства. Оплачивалась эта работа скудно, но ее можно было выполнять дома, а когда дети подросли и начали ходить в школу, она отважилась найти сначала место в конторе компании «Казалет», а потом… Хью. Ей повезло, как никому другому в мире, уже в который раз думала она, у нее есть все, чего только можно пожелать, и единственная ее причина для беспокойства – здоровье Хью. Разлад с Эдвардом измучил его, он работал и тревожился гораздо больше, чем следовало бы. У него участились головные боли, каждый вечер он возвращался домой серый от усталости. Надо бы поговорить о нем с Эдвардом, думала она. Если я выясню подробнее, какого мнения он, может, мне удастся найти способ убедить их поговорить друг с другом разумно, не злясь и не срываясь.

Ее мысли обратились к бедной Рейчел: потеря Сид означала для нее потерю всего разом – теперь, когда ее родителей уже нет в живых и Сид тоже не стало, ее больше некому любить, в ней некому нуждаться, и одинокая жизнь в Хоум-Плейс наверняка представляется ей безотрадным будущим. Она позвонила в дом Руперта и попала на Зоуи, от которой узнала, что Руперт уже едет с Джорджи в зоопарк, а перед этим завезет домой Лору.

Она принялась делать сандвичи с индейкой к обеду и размышлять, как объяснить отсутствие Хью детям. Он должен был сводить близнецов и Саймона на «Мост через реку Квай», но Саймон смог бы справиться и один, а она побыла бы пока с Лорой, которая наверняка устала от перевозбуждения и общества Джорджи. Остов индейки перед ней напоминал архитектурные руины; особым умением разделывать птицу Хью не отличался, зато действовал так усердно, что затупился разделочный нож. Едва ей удалось отделить одно увесистое бедро, как в дверь позвонили: вернулась Лора в сопровождении Руперта.

– Мама, Джорджи едет в зоопарк, и мне ужасно хочется с ним!

Она не разрешила.

– Дядя Руперт согласен. Он сказал, что мне тоже можно.

– Нет, этого я не говорил, Лора. Я сказал, что тебе надо спросить разрешения у мамы.

– Ну, вот я и спрашиваю. – Она явно настраивалась закатить скандал.

– А я говорю «нет», и это не шутки.

Лора метнула в нее воинственный взгляд и разразилась рыданиями.

– Ты мне весь день испортила! Ненавижу тебя! А Джорджи обещал показать мне жутко ядовитых змей, каких больше нигде не увидишь!