Слезы струились по лицу Рейчел; помолчав немного, она сказала:

– Невыносимо думать, что ты умрешь. Я не могу.

– И я не хочу оставлять тебя, но нам обеим придется, потому что так и будет. Долго я не продержусь – слишком уж трудно. Пожалуй, я бы даже порадовалась, когда придет мое время, если бы не беспокоилась за тебя, моя дражайшая Рейчел. Умоляю тебя, подумай о том, что я сказала, – о своей жизни. Нам следует быть благодарными за чудесные годы, которые мы провели вместе. Представь, насколько невозможно это было бы, живи мы во времена Эммы. – Она улыбалась, поглаживая руку Рейчел.

Свободной рукой Рейчел вытерла лицо и попыталась улыбнуться в ответ.

– Были же «дамы из Лланголлена». Им как-то удалось.

Во время одного из пеших походов по стране они побывали в Плас-Нейвидд, особняке легендарных лесбиянок.

– Да, им удалось. Замечательные были каникулы, правда? Этот живописный водопад, акведук, по которому канал проходит над долиной… Ну же, вытри нос, дай мне таблетку от тошноты, и я попробую съесть что-нибудь с чаем. Который час?

Рейчел ответила, что только половина четвертого. До прихода врача еще несколько часов, подумала она, утирая лицо одним из элегантных, но почти бесполезных носовых платочков Дюши.

Таблетки она оставила в спальне Сид. И перед тем как вернуться в маленькую столовую, выждала минуту или две с флаконом в руке, чтобы собраться с духом. Она просто обязана перестать лить слезы: ими она только сильнее расстраивает Сид. По крайней мере, разговор о смерти уже состоялся, и смелости на это хватило не ей, а Сид. Сиделки не плачут в присутствии пациентов – они выхаживают их, стараются облегчить им участь всеми доступными способами. Если любишь кого-то, думала она, значит, сможешь сделать для него что угодно.

К Сид она вернулась сравнительно спокойной.

Сид лежала на спине, закрыв глаза, но не спала. Рейчел подсадила ее повыше и дала таблетку.

– Вздремнешь теперь до чая или лучше продолжим читать?

– Пожалуй, попробую поспать. Не забывай, о чем я тебе говорила, ладно?

– Конечно, не забуду. – Она укутала плечи Сид одеялом и позвонила, чтобы Айлин развела пожарче огонь в камине, а когда он разгорелся, они вдвоем вышли из комнаты. – Мы будем пить чай в половине пятого, с парой сандвичей с медом и срезанной корочкой.

– Хорошо, мисс Рейчел.

Айлин прекрасно знала, что леди никогда не едят сандвичи вместе с корочкой: за все эти годы мисс Рейчел ни разу не подавали сандвичи прямо с ней, а вот поди ж ты. Мисс Рейчел, видать, не в себе. И немудрено, когда над ними нависла такая трагедия.

Следующий час Рейчел провела за чтением и шитьем. И время от времени поглядывала на Сид. Ее глаза были закрыты, но мелкая дрожь, пробегающая по лицу, свидетельствовала о приступах боли. Примерно через час Рейчел испугал странный звук – приглушенный вой, – и она увидела, что Сид затыкает себе рот костяшками пальцев. Рейчел бросилась к ней и упала рядом на колени.

– Очень больно?

– Чуть-чуть. – Похоже, она задыхалась. Лоб был обжигающе горячим. – Пить, – еле слышно попросила она.

Рейчел помогла ей напиться из стакана, затем сказала, что сходит за компрессом.

– Не уходи. Пожалуйста.

Тогда она позвонила Айлин и попросила принести ей две миски с водой – с горячей и ледяной, а еще салфетки. У Сид начался новый приступ, и она опять закусила согнутые пальцы. Едва Айлин вышла, у Сид вырвался сдавленный крик боли.

Это было невыносимо. Это надо вынести, сказала себе Рейчел. Каким-то образом надо пережить следующие несколько часов. Она надеялась, что прохладный компресс на лбу отвлечет Сид от боли, накатывающей волнами. Объясняя Сид, что от холодных и горячих компрессов ей немного полегчает, Рейчел обнаружила, что ее голос приобрел новую, спокойную уверенность, о существовании которой она и не подозревала. Принесли чай, она помогла Сид сесть и попытаться съесть сандвич с медом. Попытка провалилась, тогда Рейчел послала за банкой меда и положила две ложки в ее чай с лимоном.

– Обязательно выпей, дорогая. Я надеюсь, ты выпьешь его до последней капли.

И Сид, преданно глядя в глаза Рейчел, приложила старания, чтобы сделать, как она сказала. Боли продолжали усиливаться, нахлестывать одна за другой. Когда муки достигли пика и Сид, не сдержавшись, расплакалась, Рейчел крепко сжала ей руку и разрешила кричать и плакать, если хочется. Постепенно боль стала отступать, Сид попыталась извиниться, но ей не хватило дыхания. Несколько жгучих слезинок скатились по ее лицу, Рейчел с нежными словами утешения стерла их. Ей казалось, что никогда еще она не любила Сид сильнее, чем в эту минуту.

* * *

Когда врач ввел ей морфий, Сид спросила, хватит ли этой дозы на всю ночь. Нет, ответил он, но в крайнем случае он вернется и сделает ей еще укол.

– Я нанял для вас сиделку, сестру Оуэн. К сожалению, она сможет прийти лишь завтра вечером, так как у нее рождественский обед с семьей. Но сразу после него она явится к вам и сможет выполнять все необходимые назначения. И я, конечно, буду заходить, чтобы проведать вас. Судя по вашему виду, мисс Сидней, у вас немного поднялась температура. Посмотрим, сумеем ли мы ее сбить. – Он вложил ей в рот термометр; тот показал 102 градуса. – Пара таблеток аспирина каждые четыре часа должны помочь.

Рейчел проводила его до машины.

– Сиделка будет жить у нас?

– Да. И заменять вас по ночам. Вы, голубушка, долго так не выдержите. Никому не под силу круглые сутки ухаживать за пациентом в настолько тяжелом состоянии. Так или иначе, вряд ли это продлится долго, и и этот факт должен служить вам утешением. Опухоли на позвоночнике или вблизи него способны вызывать самые страшные боли из всех возможных. – Он перевел взгляд на ее крепко стиснутые, неподвижные руки.

– Я хотел бы посоветовать вам принять одну таблетку снотворного, которое я вам прописал. Вам требуется как минимум пара часов полноценного сна. Я вернусь около одиннадцати.

Когда он уже садился в машину, она вцепилась ему в рукав.

– Доктор Мерфи, спасибо вам огромное за все заботы.

– Не за что. Жаль только, больше я ничем помочь не могу. До встречи. Ну, идите в дом, пока вас не занесло снегом.

Снегопад не утихал, снег ложился на ветки деревьев, заметал кирпичную дорожку, ведущую к входной двери. Уже стемнело, и Рейчел на обратном пути ориентировалась по свету в окнах. Сиделка в доме, думала она. Что это будет означать для отношений между ними? Опять начнем скрываться, притворяться просто близкими подругами? Нет, ни в коем случае. Для нее главное – чувства Сид, а что подумают остальные, неважно.

К ее приходу Сид заметно успокоилась, даже повеселела. И пожелала остаться на диване, чтобы подремать, если захочется.

– Я так рада, что приедет сиделка. Это значит, что тебе больше не придется выносить судно самой. Я прямо видеть не могла, что ты вынуждена заниматься этим делом.