Одну из легенд о рождении божества Уицилопочтли со слов индейцев записал испанский хронист Бернардино де Саагун. Согласно этой версии, в одном из храмов на пирамиде Коатепек, что располагался по дороге в Тулу, жила некая женщина по имени Коатликуэ, что означает «Носящая юбку из змей». Как-то занималась она уборкой и увидела, как с неба упало роскошное перо. Упавшего пера женщина не нашла, зато непорочно забеременела, хотя и была уже несколько лет вдовой. Старшая дочь женщины, звавшаяся Койольшауки (что означает Луна), узнала, естественно, о беременности матери и сочла это оскорблением. Обо всем она рассказала южным братьям Сенцон Уицнауаки (Бесчисленным звездам) и убедила их убить мать. Коатликуэ огорчилась и отправилась в храм в ожидании сыновей и собственной смерти. Однако один из них, Куаутликак, втайне от остальных пришел к матери и рассказал ей о планах убить ее и Уицилопочтли, которым она была беременна. Причем действовал он по совету этого самого Уицилопочтли, рекомендовавшего ему сообщать обо всех происках матери. К моменту, когда братья-заговорщики добрались до храма на вершине пирамиды, Уицилопочтли успел родиться и даже надеть одеяния нагуаля. Дальше события развивались в лучших традициях триллера. Неизвестно откуда взявшийся помощник поджег, словно факел, змею по имени Шиукоатль (Млечный Путь), и этой пылающей змеей, словно мечом, Уицилопочтли отрубил голову злобной сестрице Койолыпауки, заварившей всю эту кашу. Голова ее покатилась по ступеням пирамиды, а тело, естественно, осталось обезглавленным. Братья в ужасе бросились бежать, но Уицилопочтли догнал и перебил всех. После чего надел на себя знаки военной доблести и превратился в Солнце, а заодно и в бога войны.

Нет необходимости быть специалистом по мифологии, чтобы за образами кровавой драмы разглядеть астрономические представления древних астеков, в основе которых лежали годовые и суточные циклы Солнца, явно оттеснившие более архаический лунный календарь. Мы уже говорили о том, что подобная схема достаточно сходна с тем, как преподносится непорочное зачатие и реальное рождение Христа по солнечному календарю, отрицающему его казнь и мистическое возрождение по лунному. Не случайно булгаковский Берлиоз включил непорочное зачатие и мексиканского Вицлипуцли в число аргументов для отрицания существования Иисуса Христа как личности. И именно на рассказе о Вицлипуцли в аллее появляется «таинственный иностранец» Воланд…

Илл. 76. Деревянный ритуальный барабан с резным орнаментом из Теночтитлана. Звук его был слышен на расстоянии в несколько километров. Изображенные на нем символы обозначают «Эпоху Движения» в истории астеков

Надо сказать, что у астеков, как и в Старом Свете, среди множества специализированных богов уже явно выделялся непорочно зачатый главный, которому полагалось стать основой мира. Однако пантеон продолжал оставаться густонаселенным. Ометеотль воплощал двойственность, при этом женское начало воплощала Ометекутли, а мужское – Омесиуатль. Направлениями земной части мироздания заведовали божества, определяемые своим цветом: на севере – черный владыка Тескатлипока, олицетворявший ночное небо; на западе – белый Кецалькоатль, ведавший ветром; на юге – голубой Уицилопочтли; на востоке – красный владыка Шипетотек. Шиутекутли или Уэуэтеотль считался богом огня и располагался в центре мира. Коатликуэ почиталась как богиня земли и плодородия, а Тласольтеотль – как богиня плоти.

В основе религиозной практики лежало жертвоприношение. Оно являлось способом доставить божеству его пищу, умилостивить или отблагодарить его за помощь. Более древний культурный пласт, связанный с жертвоприношением, – это представления об отправлении посланника к божеству от имени всего сообщества. Душа при умерщвлении высвобождалась и отправлялась к богам. Практиковалось и ритуальное поедание останков божественного посланника – наподобие причастия телом и кровью господней в относительно более цивилизованной христианской традиции.

Говоря о древних культурах, авторы склонны их неосознанно идеализировать. Впрочем, сам характер источников, относящихся к давно забытым временам, почти не предполагает наличия бытовых деталей. С астеками нам повезло – их живая и многогранная культура напрямую, через контакты с носителями, изучалась испанскими хронистами, которые совсем не стремились к созданию парадного портрета гордого астека в перьевом уборе или поэта-философа. Хронисты сохранили память об астеке – обычном человеке, обладавшем не только высокими, но и обычными чувствами, эмоциями, в соответствии с которыми он строил свои отношения с окружающими. Благодаря этим уникальным свидетельствам мы знаем, что несмотря на свою воинственность астеки ссор не любили и предпочитали решать споры мирными средствами. Тем не менее, сохранился целый букет ругательств, которые «помогали» решать возникавшие конфликты. К «мягким» выражениям относились: дурак с деревянной мордой, всезнайка, пуп земли и слабая угроза: Ну, сейчас я тебе кишки наружу выверну. Для оскорбления женщины особой фантазии не требовалось: шлюшка, беспокойная задница, голодная задница. В качестве «крепких» употреблялись такие выражения, как: псина, пьянь, драная какашка, какашка в лохмотьях, кривоглазый, ведьмак. Сюда же попадало и совсем неожиданное и колоритное: жирный сирота.

Можно предположить, что эти речевые «изыски» в элитарных школах не преподавались. И хотя астекским непарламентским выражениям очень далеко до лексического фейерверка среднего россиянина, приведенные выражения позволяют нам ощутить себя чем-то сродни очень простому индейцу. Не так ли?

Возможно, кое-кто разочаруется, увидев здесь тексты таинственных пейотных песен, которые, согласно дону Хуану, или, точнее Карлосу Кастанеде, являются предметом глубоко индивидуальным и охраняемым от посторонних. Тем не менее, следует со всей откровенностью антрополога признаться, что эти самые песни, будучи отнесенными к фольклору, уже на протяжении многих десятилетий являются для этнографов объектом специального изучения.

Сейчас уичоли живут в горах штатов Найярит и Халиско на западе Мексики. Раньше, до появления европейцев, они занимали плодородные земли Тихоокеанского побережья, но во времена колонизации были вытеснены оттуда в горы и загнаны в самые труднопроходимые места. Надо сказать, что эти ущелья были выбраны уичолями не столь уж случайно – здесь издревле находилась священная «пещера предков», к которой и устремились эти индейцы, спасаясь от вооруженных до зубов преследователей. Место было и остается крайне неприступным. Здесь до сих пор нет ни дорог, ни электричества, ни радио. Единственными, кто пытался добраться до уичолей, были католические миссионеры, не оставлявшие надежд обратить индейцев в христианство. В колониальные времена им даже удалось построить несколько каменных храмов. Однако миссионеры изгонялись с земель уичолей с завидной регулярностью, и сейчас они сюда даже не заглядывают. Правда, выстроенные ими церкви выполняют свое культовое назначение – но только для проведения традиционных «языческих» обрядов, слегка приукрашенных христианством. Здесь раньше приносили в жертву оленей, а когда те исчезли, их заменили бычки. При этом несвернувшаяся дымящаяся кровь сливается в отверстие прямо перед алтарем с неким подобием распятия. Праздники «жертвоприношения» оленя по сути весьма сходны с экиникпэ наших эвенков – разве что непременным условием проведения праздника продолжает считаться употребление пейота для прямого общения душ уичолей и оленей. Все, что можно было взять из христианства, индейцы с удовольствием приспособили для нужд своих традиционных практик. Так, например, Франциск Ассизский почитается в качестве «духа пейота», поэтому изображения этого святого пользуются исключительным спросом, а его гимны считаются важными заклинаниями.