время я, кажется, по-настоящему почти счастлива.

— У тебя телефон разрывается! — Крикнула Айрин черезь дверь в ванную.

— Уже бегу!

Раны на лице от того злополучного дня уже давно зажили, только на нижней губе остался небольшой шрамик. На память, так сказать. Я уже даже почти без содрогания и страха могу на него смотреть.

— Если ты попросишь привезти и тебе круассан, не надейся, я все съем по дороге, — вместо приветствия бросила Илье.

— Эх ты мелочь пролетарская, во Франции есть не только круассаны. Попробуй Шабишу дю Пуату с белым вином, потом, так уж и быть, позволю поблагодарить меня, — усмехнулся парень на том конце, — и не забудь корону для своей крестной дочери!

— Что он говорит? — Голос Айрин звучал глухо из-за того, что её голова застряла в вырезе свитера.

— Говорит, что мы должны попробовать какое-то Шашаша да Патата.

— Шабишу дю Пуату, — поправил Илья.

— Главное, я услышала слово “вино”, а остальное неважно. Ты ведь не советы позвонил раздавать?

— Да, тут… — парень замялся, — на работу выйти не хочешь?

Сердце пропустило удар.

— Куда?

— Не к нам, не бойся, — его голос опять стал прежним, — охранник одного высокого судьи спросил. Зарплата ниже, но работа спокойнее. Судья уже в достопочтенном возрасте, жена такая же. Никаких ночных смен. Восьмичасовой рабочий день и все такое. Адекватно, короче.

— Ответ как скоро дать нужно?

— Когда вернешься, мелочь.

Вот как. До Парижа я размазывала слезы по лицу из-за отсутствия перспектив и громадных долгов, да ещё и квартиру пришлось продать, а сейчас вот… Спасибо Илье.

— Что там? — Айрин поправляла стрелки на раскосых глазах.

— Работу предложил.

— А?.. — Не задала вопрос подружка.

— Нет, — я и так поняла, что она хотела спросить.

Помешательство на Архарове начало проходить. Айрин наблюдала за всеми стадиями моего падения в бездну. Не причитала, не ругала его последними словами, а просто была незримо рядом. Да, она стала его ненавидеть. И ее злость на него передалась отчасти и мне, что очень сильно помогло.

Тупая боль никуда не делась, я ведь действительно имела глупость полюбить Марка, но в груди рядом с тоской созрела злость. Значит, ничего не значило, так? Пусть. Переживу. Но вот тот факт, что он и на секунду не задумался о моей невиновности, который вначале выдирал сердце наизнанку, теперь изрядно злил.

Еще считает себя умным.

Нет, я украдкой плакала по ночам. Но зареклась иметь хоть какие-то дела с Архаровым.

Я выше этого. Я ни в чем не виновата, а он не поверил. Ни на секунду. Унизил. Вот унижения я не прощу.

В церкви я чуть не подалась глупому чувству и не попыталась заговорить с ним, но ему было настолько противно находиться рядом со мной, что он просто ушел с такого праздника. И скатертью полоса ему.

А мы с Айрин рванули в Париж, правда, завтра уже назад.

***

— Степачка, ты спички купил?

— Да, баб Люд, — крикнула щуплой старушке, разуваясь.

С моими доходами, а точнее, их отсутствием, удалось найти только скромную комнату даже не в попе города, а, скорее, физиологически в том месте, куда доступ есть только у специалистов очень узкой направленности.

Баба Люда лично комнату не сдавала, скорее, ее внуки, но она, вроде не против. Тем более у них есть доверенность, договор подписали, пусть они и удивились, зачем мне коморка с диваном, который ощетинился торчащими пружинами, но вопросов лишних не задавали. Сама же бабулька периодически считала меня ее покойным супругом Степаном, который упорно забывает купить то спички, то хлеб, то халву. Иногда я ее подружка Шурочка, а пару раз она думала, что я приведение. Просыпаться ночью от того, что тебя поливают святой водой и тычут свечой в лицо — такое себе удовольствие. Но комната стоит копейки. А сегодня дам ответ Илье, поднакоплю, потом съеду отсюда.

Мои друзья предлагали пожить у них, но с моей стороны было бы наглостью. Подозреваю, именно они и купили мою квартиру. Причем скинулись с вражеским домом. Другого ответа, как так быстро удалось продать свою халупу, у меня не находилось. А они не кололись.

Но, был еще страх, что адвокаты Архарова ещё что-то предъявят. А у меня уже не хватит ни сил, ни финансов. То есть, я сбежала. Сбежала подальше, прямо к бабульке, которая сейчас тыкала в меня одеколоном с говорящим названием “Игорь”. Это она мне подарок купила.

“Я дома” — Отправила дежурную смс Айрин.

В Париж много вещей не брала, можно даже особо ничего не распаковывать.

— Баб Зин, — позвала хозяку.

— Да, Шурочка? — Старушка щербато улыбнулась, выглядывая из кухни.

— Я вам Шушу-мушу привезла.

— Ась?

— Сыр, говорю, козий привезла! — Крикнула уже достаточно громко, и в стену моментально раздались раздраженные стуки соседей, отчего со стены дежурно свалилась поблекшая иконка, которую баба Люба прицепила обратно.

Добро пожаловать домой, Сеня.

***

— Поздравляю! — почти прокричал Илья в трубку.

— Спашибо, — прошепилявила в ответ, зажимая блинчик с ливеркой в зубах, — открофенно гофоря, там не было нишего сложного.

Работу я на самом деле получила быстро. Все таки, опыт у Архарова дал о себе знать. Было страшно, что шумиха в СМИ обо всей этой истории будет неким клеймом на моей репутации. Но Иосиф Штеймлер — тот самый судья, который оставил свой след в международном праве, казалось, даже и не слышал ни о чем таком.

После собеседования я в нетерпении нырнула на просторы интернета, но не нашла ничего. То есть, совсем ничего о такой невероятной истории. Только сухие сводки о падении акций Архаровского холдинга.

Помнится мне, в самом начале, когда я была еще в больнице, что-то уже в прессе начинало раздуваться. Видимо, Марку хватило ударов по репутации, и он просунул свои длинющие руки настолько далеко, что информации не осталось даже во всемирной сети.

На следующий день господин Штеймлер уже ждал меня у подъезда элитного дома. Я-то приехала вовремя, но, кажется, надо приезжать ещё несколько раньше.

— Доброе утро, — улыбнулась новому боссу, распахивая заднюю пассажирскую дверь.

— Моя жена, Любовь Стефановна, приготовила вам кофе, Есенечка, — дружелюбно улыбнулся старичок, тем не менее, окидывая меня цепким взглядом, — таки смотрит сейчас из окна, дабы убедиться, отдал ли я его.

Вслед за судьей обернулась на окна многоэтажки. За темными шторами второго этажа увидела моложавую женщину со строгим прищуром. Иосиф Робертович не сводя взгляда со своей жены протянул мне термокружку, которую я, так же не сводя взгляда с его жены, приняла.

Наверное, все начальники всего мира с прибабахом. Но этот хотя