По всей видимости, он знал, как я выгляжу, потому что направился мне навстречу раньше, чем я заметила эту самую табличку.

Даже, если, это все чудовищное совпадение, и это все подстроил не Марк, и меня везут на разбор органов — оно того стоило. Улицы Хельсинки встретили меня самым настоящим новогодним волшебством: повсюду уличные музыканты играли волшебные мелодии на флейтах, так много лавочек продавали горячий глинтвейн, что аромат долетал даже сквозь закрытые окна.

Наверное, мой рот открылся от восхищения как только мы въехали в город, так и не закрылся, когда меня привели в мой номер.

Из окон я впервые в жизни видела море. Снежное, холодное, но самое настоящее море!

Марка нигде не было. Не было ни записок, ни смс, ни распоряжений, вообще ничего! Поэтому с визгом восторга и с чистой совестью я запрыгнула в готовую ванну. И да, отсюда тоже был вид на море.

Я совсем потеряла счет времени, даже подливала горячую воду в уже остывающую. Да что уж там, я заказала шампанское в номер! Дико дорогое, но вдруг такого волшебства больше не повториться в жизни?

Я уже успела выпить два бокала, как в дверь постучали.

— Иду! — Громко крикнула, быстро обтираясь полотенцем.

К шампанскому заказала тарелку фруктов и сыра, видимо принесли.

Но за дверью был Архаров. Собственной прекрасной персоной. Он возвышался надо мной мощной фигурой, затянутой шикарным вечерним костюмом, а я стояла растрепанная в огромной белом халате.

— Есения, — он выглядел слегка удивленным, — я отправил цветы с приглашением на ужин, — он еще раз осмотрел меня, — два часа назад.

А, так вот о чем говорила официантка, когда принесла ведерко с шампанским.

Кстати, вот шампанское слегка успело ударить в голову.

Марк почти незаметно переменился в лице. Если бы я так часто не вглядывалась в его лицо при каждом удобном случае, могла бы и пропустить. В голове мигом пронеслось все, что он делал все это время: как ревновал меня к Максиму, как увозил за город, как пытался защитить до всего. А после, сколько он приложил усилий, чтобы показать, насколько действительно он сожалеет. И ни разу не перешагнув черту. Не приближаясь, на давя. Почти что.

А похищение… да и черт с ним.

— Сеня? — Неуверенно позвал Архаров.

Кажется, пауза затянулась.

Внутри взорвался некий фейерверк.

Резким движением я прильнула к нему и впилась поцелуем в плотно сжатые губы.

Марк с легким стоном выдохнул и моментально жадно ответил на поцелуй.

— Как же я скучал, моя девочка, — он покрывал поцелуями лицо, шею и вновь вернулся к губам.

Я же ничего не могла ответить, просто задыхалась.

Мне нужно было почувствовать его кожу. Неловкими движениями, не отрываясь от его губ, начала срывать с него пиджак и рубашку. А Марк и не сопротивлялся.

Только чуть остановил наше сумасшествие, чтобы аккуратно уложить меня на огромную кровать.

Его волосы чуть растрепались, на подбородке аккуратная щетина. Я потянулась ладонью к любимому лицу, он тут же прильнул и поцеловал ее, закрыв глаза.

Весь мир сузился лишь до нас двоих. До наших движений. До моих стонов, которые срывались с губ от наполненности им, которые Марк ловил поцелуями, до дрожи в теле.

— Я люблю тебя, — простонала ему в губы, когда он держал меня в объятиях, будто я самое хрупкое сокровище.

Марк поцеловал меня еще глубже.

— Я боялся никогда этого не услышать, мое сердце.

На ужин мы не попали. По крайней мере, в тот вечер. И завтрак заказали в номер.

Мы пытались наговориться. В голове больше не было барьера, который я когда-то выстроила. Он больше не мой босс, а мой мужчина. Марк рассказал, как восстановил империю, чтобы продать ее.

— И чем ты будешь заниматься? — удивленно спросила я.

— Подумываю о клинике, — он уткнулся носом мне в шею, — я знаю, что ты взяла пару репетиторов и готовишься к восстановлению.

Глупо спрашивать, как он узнал.

— А откуда тот котенок?

— К ангару приткнулся. На меня похож, не так ли?

— Так, — нетерпеливо воскликнула Настюша, — папа тебя похитил, ты купалась в ванне, а что дальше?

Я неловко кашлянула.

— Мама пошла со мной на ужин, где согласилась, что слишком долго бегала от папы, — ухмыльнулся Архаров, — и сейчас по лицу вижу, что она называет про себя меня Архаровым. Я прав, Архарова?