– Говорил же вам, – заметил он с печальным удовлетворением.

– Да, говорили, а я отвечала, что мне могут понадобиться ваши услуги. Вы собираетесь надолго оставаться в Лондоне или вскоре опять уезжаете?

– На следующей неделе. Но, знаете, сударыня, теперь уже ничего нельзя сделать! Жаль, но это так!

– Посмотрим. Как вы думаете, что произойдет, если вы однажды скажете Чарльзу, что видели, как я уезжала с Чарльбери в почтовой карете четверкой?

– Он даст мне пощечину, – без колебаний ответил мистер Вичболд. – И даже не буду винить его!

– О, – растерявшись, сказала Софи. – Да, я бы этого не хотела. Но если бы это была правда?

– Не поверит мне. Вам незачем уезжать с Чарльбери. Он не способен на такие выходки.

– Я не знаю, но это можно уладить. Он не залепит вам пощечину, если вы только спросите, почему я уезжала из города с Чарльбери, так ведь?

Подумав, мистер Вичболд признал, что в этом случае может избежать оплеухи.

– Вы это скажете? – спросила его Софи. – Если я дам дам знать запиской, вы доведете до сведения Чарльза? Он всегда в «Уайте» после полудня?

– Ну обычно его можно найти там, но я бы не стал говорить «всегда», – задумчиво ответил мистер Вичболд. – Кроме того, я не увижу, как вы уезжаете!

– Почему бы нет, если вы дадите себе труд прогуливаться возле Беркли-Сквер! – резко ответила она. – Когда я дам вам знать, вы поймете, что это правда, и можете с чистой совестью рассказать это Чарльзу. Он непременно узнает обо всем, когда вернется домой, но порой он не приходит к победу, и это все испортит. Ну, возможно, не все, но мне всегда хотелось убить одним выстрелом двух зайцев, даже если это и невозможно!

Мистер Вичболд тщательно обдумал и это. Поняв все значение слов Софи, он внезапно сказал:

– Знаете, что я думаю?

– Нет, скажите!

– Не хочу мешать, представьте! – сказал мистер Вичболд. – Не мой близкий друг Чарльбери. Думаю, отличный человек, но я не очень много с ним сталкивался.

– Но что вы думаете? – нетерпеливо спросила Софи, сердясь на это отступление.

– Подумайте, очень вероятно, что Чарльз вызовет его на дуэль, – сказал мистер Вичболд. – Задумайтесь об этом! Чертовски хороший стрелок Чарльз. Мне стоит лишь заикнуться ему! – извиняюще добавил он.

– Вы правы, я очень признательна вам, что вы напомни ли мне о такой возможности! – тепло сказала Софи. – Я ни в коем случае не стану подвергать Чарльбери опасности! Но знаете, в этом не возникнет ни малейшей необходимости.

– Ладно, – успокаивающе сказал мистер Вичболд. – Думаю, в таком случае он лишь заставит его упасть несколько раз! Я имею в виду, расквасит ему нос!

– Кулачный бой! О, нет! Он не пойдет на это!

– Пойдет, – сказал мистер Вичболд без колебаний. – Скажу вам честно, когда я в последний раз видел Чарльза он так сердился на Чарльбери, что сказал, что будет хорошо если он не задаст ему трепку в ближайшие дни. У Чарльза в кулаках сидит дьявол! Я не знаю, какой боец Чарльбери, но не думаю, что он может соперничать с Чарльзом.

Воодушевившись, он добавил:

– Он лучший боксер-любитель, которого я видел в жизни! Отличная тактика и защита, никаких колебаний или опасений! Он очень редко проигрывает! – Внезапно он овладел собой, замолчал, немного смутившись, и попросил прощения.

– Ничего страшного, – сказала Софи, наморщив лоб. – Я должна подумать, так как это совсем не подходит. Если я разозлю Чарльза, а, признаюсь, именно этого я и хочу…

– Это несложно, – ободряюще сказал мистер Вичболд. – Очень вспыльчивый! С самого детства!

Она кивнула.

– И будет рад найти предлог отколошматить кого-нибудь, я уверена. Конечно, я постараюсь придумать, как не допустить, чтобы он причинил Чарльбери какой-нибудь вред. – Она перевела дыхание. – Все, что надо, – это решительность! – сказала она. – В конце концов, никогда не следует уклоняться от неприятной обязанности, если надо достичь цели! Мистер Вичболд, я вам очень признательна! Теперь я знаю, что мне делать, и я не удивлюсь, если это отлично послужит обеим целям!

Когда мисс Рекстон узнала о согласии мистера Ривенхола на свадьбу его сестры с мистером Фонхоупом, она была так искренне возмущена, что не смогла удержаться от увещеваний. С присущим ей здравым смыслом она указала на дурные последствия такого брака, умоляя его хорошенько подумать, прежде чем поощрять каприз Сесилии. Он молча слушал ее, но когда она исчерпала все свои аргументы, резко сказал:

– Я дал слово. Я, конечно, во многом с тобой согласен. Мне не по душе этот брак, но я не буду принуждать свою сестру выйти за человека, которого она не любит. Я думал, что она быстро излечится от того, что казалось мне простым увлечением. Этого не случилось. Я вынужден признать, что это не обычная прихоть, а глубокое чувство.

Мисс Рекстон вскинула брови, что являлось у нее признаком неудовольствия.

– Мой дорогой Чарльз! Это так не похоже на тебя! Полагаю, не надо далеко искать того, кто вынудил тебя говорить такое, но, признаюсь, я не ожидала, что ты будешь высказывать мысли, столь противоречащие твоему положению и, я бы добавила, твоему воспитанию.

– Неужели! Если ты хочешь, чтобы я тебя понял, будь добра, объясни, что ты имеешь в виду, Эжени!

Она спокойно сказала:

– Ты не понял? А ведь мы так часто говорили об этом! Разве мы с тобой не согласились, что в том, что дочь идет против воли своих родителей, есть нечто неприличное?

– В общем, да.

– И в частности, Чарльз, если это вопрос о ее замужестве. Ее родителям лучше знать, что ей больше подходит. Есть что-то вызывающее и неприятное в том, что девушка – как это говорят? – влюбляется. Бесспорно, у невоспитанных людей так принято, но мне кажется, что благородный и воспитанный человек предпочел бы, чтобы его избранница была более сдержанной. А твоя речь – прости меня, дорогой Чарльз, – больше подходит для сцены, чем для гостиной твоей матери!

– В самом деле? – заметил он. – Скажи мне, Эжени! Если бы я просил твоей руки против воли твоего отца, ты бы приняла мое предложение?

Она улыбнулась.

– Нам незачем обсуждать такую чепуху! Ты бы никогда так не поступил!

– Ну, а вдруг?

– Нет, конечно, – спокойно ответила она.

– Очень признателен тебе! – язвительно сказал он.

– Немудрено, – откликнулась она. – Ты бы вряд ли хотел, чтобы будущая леди Омберсли не обладала такими качествами, как сдержанность и дочерняя почтительность!

Он пристально посмотрел на нее.

– Я начинаю понимать тебя, – сказал он.