– Куда она поехала? В Ричмонд? Отвечай!

Видя, что провинившийся никак не может собраться с мыслями, личный грум лорда Омберсли вмешался и подобострастно сказал:

– О нет, сэр! Нет, точно! Миледи и мисс Сесилия час назад уехали в Ричмонд в коляске! И мисс Амабель с ними, сэр!

Мистер Ривенхол знал, что его мать собиралась в гости к кузине, живущей в Ричмонде, и посмотрел на грума, нахмурив брови. Подразумевалось, что Софи будет сопровождать тетю и кузин, и он никак не мог понять, что заставило ее переменить свое намерение. Но это была не главная проблема. Молодой гнедой конь, которого она имела неосторожность взять, был очень своевольным животным, абсолютно не привыкшим к городскому движению и, конечно же, неподходящим для леди. Мистер Ривенхол мог справиться с ним, но даже такой известный лошадник, как мистер Вичболд, не брался за это. Мистер Ривенхол, вспомнив о некоторых самых невинных номерах гнедого, похолодел от страха. Этот страх пробудил его гнев. Он всегда сердился, когда его лошадей брали без спросу, но это было ничто по сравнению с тем убийственным гневом, который сейчас овладел им. Софи вела себя непростительно – он не собирался раздумывать над тем, что такое поведение было очень несвойственно ей, – и сейчас, возможно, лежала на мостовой со сломанной шеей.

– Оседлайте Громовержца и Каурого! – внезапно скомандовал он. – Быстро!

Оба грума бросились выполнять его приказание, обменявшись многозначительными взглядами. Ни один конюх, выученный менять почтовых лошадей за пятьдесят секунд, не мог бы справиться быстрее. И пока двое рабочих конюшни пялились на эту необычайную спешку, мистер Ривенхол уже быстро выезжал со двора по направлению к Гайд-Парку, сопровождаемый грумом, который держался на почтительном расстоянии.

Он все рассчитал правильно, но увидел кузину в неудачный момент, ибо молодой гнедой, сначала пытавшийся встать на дыбы при виде мальчика, который пускал бумажного змея, сделал попытку лягнуть копытом пол экипажа. Мистер Ривенхол, готовый все простить кузине, лишь бы она была невредима, увидел, что недооценил ее. Белый от ярости, он спрыгнул с седла, перекинул повод через голову Громовержца, вручил его груму с кратким приказом отвести коня домой, забрался в тильбюри и отобрал вожжи у кузины. Некоторое время он был полностью поглощен конем, а Софи любовалась его искусством. Она не считала, что сама справлялась так уж плохо, ибо при всем своем желании гнедой не смог понести ее; но она не претендовала на мастерство, с каким мистер Ривенхол управлял смелым, полуукрощенным животным. Она не собиралась усмирять его гнев, но вместо этого невольно воскликнула:

– Ах, ты превосходный кучер! До сегодняшнего дня я даже и не подозревала, насколько превосходный!

– Я не нуждаюсь в твоих похвалах! – он вспыхнул, его лицо и голос являли резкий контраст спокойным рукам. – Как ты посмела это сделать? Как ты посмела? Если бы ты сломала шею, ты бы получила по заслугам! А то, что ты не разбила колени моего коня, я считаю просто чудом!

– Чепуха! – сказала Софи, тем самым подлив масла в огонь.

Результат оправдал все ее ожидания. Дорога до Беркли-Сквер не заняла много времени, но мистер Ривенхол успел вместить в него все накопившееся раздражение двух последних недель. На одном дыхании он разнес в пух и прах характер Софи, осудил ее манеры, ее принципы и ее воспитание, выразил сильное желание преподать ей хорошую трепку и пожалел того глупца, который женится на ней, наконец, он заявил, что с нетерпением ждет того дня, когда освободится от ее нежелательного присутствия в их доме.

Софи едва ли смогла бы остановить поток красноречия. Да она и не пыталась, а сидела, сложив руки на коленях и опустив глаза. Она ничуть не сомневалась в том, что ее безучастность еще больше распалит его, доведя до белого каления. Во время своей эскапады в отдельные моменты она сомневалась, что сможет сохранить себя или коня невредимыми. Она еще никогда так не радовалась за своего кузена; и один взгляд на его лицо убедил ее, что он тревожился значительно больше, чем мог бы самый заинтересованный кучер за своего коня. Он мог говорить все, что ему угодно; он не обманул ее.

Он высадил ее на Беркли-Сквер, грубо сказав, что она может выйти из тильбюри и без его помощи. Она покорилась, и, не дождавшись, пока она зайдет в дом, он поехал к конюшням.

Это произошло вскоре после полудня. Мистер Ривенхол не вернулся домой, и так как она больше не опасалась, что он внезапно войдет к ней в комнату, она послала одного из лакеев в ближайшие наемные конюшни и села к столу написать несколько важных записок. К двум часам Джон Поттон, недоумевающий, но ничего не заподозривший, был послан в Мертон с одной из них в кармане. Если бы он знал ее содержание, он бы вряд ли покидал Лондон в таком хорошем настроении.

«Дорогая Санчия, — писала Софи, – я попала в ужасное положение, и очень прошу тебя немедленно присоединиться у мне в Лейси-Мэноре. Не подведи меня, а то я буду в полном отчаянии. Эштед лежит всего в десяти милях от Мертона, так что тебе нечего опасаться усталости. Я покидаю Лондон через час, и полностью полагаюсь на тебя. Всегда твоя Софи».

Когда вернулся лакей, исполнив поручение, он получил лолгинеи за свои труды и был отправлен доставить два письма. Одно из них он оставил на квартире мистера Вичболда; другое повез из дома лорда Чарльбери в стрелковую галерею Мэнтона, а оттуда – в Брукс-Клаб, где он, наконец, и настиг свою добычу. Лорд Чарльбери, вызванный в холл, чтобы лично взять письмо, тут же в сильном удивлении прочел его, а затем, щедро наградив посланца, отправил его к мисс Стэнтон-Лейси с заверениями, что он полностью в ее распоряжении.

А в это время мисс Стэнтон-Лейси, которая, предусмотрительно отпустив свою слишком рьяную служанку на выходной, дала указания испуганной горничной уложить свои вечерние принадлежности в чемодан, написала еще два письма. Она все еще была занята этим делом, когда в ее гостиную ввели лорда Чарльбери. Она подняла голову, улыбнулась и сказала:

– Я знала, что могу положиться на вас! Благодарю! Позвольте, я допишу эту записку!

Он дождался, пока Дассет закрыл за собой дверь, и только потом спросил:

– В чем дело, Софи, ради Бога? Зачем вам надо ехать в Эштед?

– Там мой дом, дом сэра Гораса!

– Неужели? Я не знал… Но так внезапно! Ваша тетя Ваш кузен?..

– Не спрашивайте! – попросила она. – Я все объясню вам по дороге, если вы будете так добры, чтобы сопровождать меня! Это не очень далеко… всего один перегон, поверьте мне!

– Конечно, я буду сопровождать вас! – тут же ответил он. – Ривенхола нет дома?

– Я не могу просить его ехать со мной. Прошу вас позвольте мне закончить эту записку Сесилии!

Он извинился и направился к креслу возле окна. Хорошие манеры запрещали ему давить на нее, требуя объяснений, которые она явно не желала давать, но он был очень озадачен. Озорное выражение полностью исчезло из ее глаз; она была в необычно мрачном настроении – это обстоятельство застигло его врасплох, и он очень хотел быть ей полезным.