вход, а затем он с силой входит в меня.

— Моя, — рычит он, как зверь. — Ты всегда будешь моей, малышка.

— Твоя, — стону я, соглашаясь безоговорочно.

Одинокая волчица больше не одинока. Я нашла своего альфу. Свою пару на всю жизнь.

— Каждая твоя часть принадлежит мне. — Он вырывается и врезается обратно. — Эта тугая киска — моя.

Я стону, выгибая спину, когда он входит как можно глубже.

— Твоя чертовски красивая задница — моя. И твой горячий ротик тоже.

— Всё твоё, — соглашаюсь я.

Он ухмыляется, глядя на меня сверху вниз.

— И твое каменно-холодное сердце тоже мое, не так ли?

— Да, — стону, жалея, что он держит мои руки над головой, потому что я хочу поиграть с собой.

— Ты идеальна, детка.

Мои соски становятся такими твердыми, когда он проникает глубже, попадая в ту точку внутри, которая поднимает меня еще выше.

— О, черт, да, — кричу я, выгибая спину.

— Вот так, стони для меня. — Арчер сильно кусает меня за ключицу. — Я собираюсь наполнить тебя до краев своей спермой, детка. — Он врезается в меня еще жестче, чем я считала возможным, и обхватывает руками мое горло, перекрывая дыхательные пути. — Пометить тебя своим запахом.

Я распадаюсь на части так сильно, что перед глазами появляются звезды.

— Арчер!

Я кричу его имя, не в силах сформировать другие слова или мысли, когда мой мир разбивается вдребезги.

— Черт, твоя киска душит мой член.

Он толкается еще три раза, а затем кончает.

Я чувствую, как он выпускает сперму, заполняя меня до краев. Его член подергивается глубоко внутри меня. Это продлевает мое удовольствие, пока я продолжаю дрожать под ним, зная, что связь, которую мы разделяем в этот момент, глубока и нерушима.

Его дыхание затруднено, он лежит на мне, уткнувшись головой в мою шею. Долгое время он не двигается и не говорит, и я гадаю, не заснул ли он.

Я толкаю его, так как он становится немного тяжелым.

— Арчер.

— Да, детка?

— Ты меня раздавишь.

— Черт. — Он скатывается с меня, по ходу вытаскивая свой полутвердый член. — Извини. Я просто не хотел выходить.

Я двигаюсь ближе к нему и прижимаюсь головой к его груди, прислушиваясь к ровному биению его сердца.

— Не думала, что все так обернется. — Поднимаю на него взгляд, боль когтями впивается в мою грудь. — Я думала, мы выберемся без всякой драмы.

— Я надеялся на это, но мы не могли предвидеть наличие жучка в твоем ожерелье. — Он хмурится. — Словно отец поставил метку на тебе.

— Как будто я его собственность?

Арчер кивает.

— Думаю, он так и думал. Что я — ценный актив, который можно продать тому, кто больше заплатит, когда придет время.

Он вздыхает и притягивает меня ближе.

— Ну, полагаю, что я победил, не так ли?

Я прижимаюсь ближе.

— Да, потому что теперь я — твоя собственность.

— Навсегда, детка.

Он целует меня в макушку, и мы погружаемся в задумчивое молчание.

Трудно что-либо чувствовать из-за шока, вызванного тем, что только что произошло, и все же я чувствую, как сильно я его люблю. Это константа, которую не изменить.

Эпилог

Адрианна

Арчер держит меня за руку, пока мы босиком ступаем по песку, а солнце только-только что село за горизонт и заливает пляж теплым оранжевым светом.

Свадьба Натальи была прекрасной. И хотя я все еще не могу поверить, что она вышла замуж за человека, который мучил ее долгие годы, я счастлива за неё.

— Красиво, правда? — спрашиваю, останавливаясь, чтобы посмотреть, как солнце медленно опускается ниже.

Арчер улыбается мне.

— Может, присядем и посмотрим?

Я киваю в ответ.

— Звучит неплохо.

Я сажусь на песок, а он садится позади меня, кладет ноги по обе стороны от моих бедер и обнимает меня за талию.

— Мило, — шепчет он мне на ухо.

Я прислоняюсь к нему спиной.

— Так и есть.

— Тебе понравилась свадьба? — спрашивает он.

— Она была прекрасной, хотя я до сих пор не могу до конца поверить, что Нат оказалась с Элиасом после того, как он был таким хулиганом.

Арчер отводит мои волосы в сторону и проводит губами по шее.

— Разве это как-то отличается от того, как ты вела себя со мной после моего шантажа?

Я напрягаюсь от этого напоминания.

— Не уверена, что в твоих интересах поднимать эту тему прямо сейчас.

— Нет? — спрашивает он, крепче обнимая меня. — А как насчет того, что ты пыталась разбить мне сердце? Об этом тоже не напоминать?

В его словах есть смысл, но я не собиралась сидеть сложа руки и позволять собой командовать без какого-либо возмездия. Он должен был это предвидеть.

— Значит, мы квиты?

Он целует меня в шею.

— Полагаю, что да.

— Как ты думаешь, нас когда-нибудь поймают? — спрашиваю, чувствуя себя на взводе больше, чем когда-либо, после возвращения на мексиканскую землю. Даже если это не территория, которой управляет моя семья, это все равно Мексика.

Элиас настаивает, что его семья обеспечит безопасность нам обоим, поскольку картель Васкез не посмеет ступить на территорию картеля Эстрада, по крайней мере, так глубоко. Несмотря на то, что Адрик взял под свой контроль американские операции, семья Элиаса по-прежнему контролирует всё, что находится к югу от границы. Они работают с русскими, что довольно нетрадиционно.

Исчезновение моего отца вызвало переполох, но никто не знает, что с ним случилось. Для этого мы привлекли Оака и Гаврила, так как, очевидно, у них имелся предыдущий опыт. К счастью, предполагается, что тот, кто заставил его исчезнуть, забрал и его дочь, а значит, я считаюсь мертвой.

Он снова целует меня в шею.

— Нет, я не позволю твоей семье найти нас.

— Но тебе пришлось от многого отказаться.

— Пришлось? Не думаю, что всё было именно так, если честно.

— Академия? Тебе там нравится.

Я чувствую, как он слегка напрягается при упоминании академии.

— Я верю, и надеюсь, что однажды мы сможем вернуться вместе, но пока нам нужно свести к минимуму любые связи между нами и академией, пока не спадет накал страстей.

— Ты слишком от многого отказался.

Он игриво кусает меня за плечо.

— Я ни от чего не отказался и приобрел целый гребаный мир, когда ты согласилась сбежать со мной.

Я вздрагиваю от эмоций в его голосе.

— Ты сумасшедший. Ты знал это?

— Возможно, — бормочет он, крепче прижимая меня к себе. — А ты знала, что недалеко отсюда есть очень красивая бухта?

Я качаю головой.

— Нет, на что ты намекаешь?

Он тихо смеется.

— Ты прекрасно знаешь, на что я намекаю.