В следующем месяце происходит событие, которое снова привлекает к Милошевичу внимание средств массовой информации: двадцать восьмого июня Слободан произносит на Косовом поле речь, которую слушает едва ли не миллион человек. Ситуация, в которой оказался новый президент, нелегка: он впервые заговаривает о возможности «вооруженного конфликта». Данная демонстрация силы в публичной речи приводит к разногласиям в семье Милошевичей. Слободан пытается убедить Миру, что он этим заявлением укрепил свой контроль над событиями внутри Югославии и припугнул тех, кто хотел бы развязать вооруженный конфликт. Мира же совсем по-другому интерпретирует его заявления, а также то, что он прибыл на Косово поле не на чем-нибудь, а на военном вертолете. «В своих разговорах с ним я много критиковала такой сценарий, а он мне отвечал, что главная задача отныне состоит в том, чтобы разделаться с монархистами, традиционалистами и фашистами и что он уже больше не может позволить себе быть слишком дипломатичным».

Никто в Сербии так сурово не критикует Слободана, как Мира, однако она дает ему при этом и много полезных советов. Новый президент решает ослабить социальную напряженность и для этого изменяет конституцию: теперь уже можно будет проводить многопартийные выборы. Милошевич, проводя предвыборную кампанию, ратует за стойкий патриотизм и экономику, управляемую сильной властью. В сентябре 1990 года его партия добивается на первых многопартийных выборах очень высоких результатов. Совсем не амбициозный Слободан, который, по мнению его школьных товарищей, мог стать в лучшем случае начальником вокзала, и его «Антигона» отныне являются хозяевами Югославии. В отличие от бывших «сателлитов» СССР, сотрясаемых демократическими преобразованиями, в Югославии утверждается режим, страдающий левизной и ксенофобией.

Муж под каблуком

«Понаблюдав за внутрисемейным, публичным и социальным поведением четы Милошевич, ни один врач – ни в Сербии, ни за границей – не решился бы заявить, что это нормальная семейная пара», – утверждает Вук Драшкович, бывший министр иностранных дел Сербии. В чрезмерно взаимозависимую чету тычут пальцем не только их противники. Родной дядя Миры Душан Митевич о своих впечатлениях от племянницы и ее могущественного мужа: «Отношения Слободана и Миры были очень прочными и довольно странными. Милошевич – весьма умный человек, но Мира привила ему любовь к власти и амбициозность. Она сделала его таким, каким он стал»[237].

Мира Маркович, однако, охотно изображает из себя преданную супругу, всецело посвящающую себя мужу и переживающую оттого, что на нем лежит огромный груз ответственности. «Ему хочется вернуться домой и поговорить о чем-нибудь другом. Не о политике. Я не знаю, откуда появились слухи о том, что мы все планировали вместе. Это просто смешно». Мира так страстно любит Слобо, что ради его благополучия даже готова отказаться от своей борьбы за общественное благо. «Когда он возвращается домой, мы разговариваем на самые обычные темы […]. Разве вообще возможно, чтобы мужчина, который общается с надоедливыми политиками по десять часов в день, разговаривал о политике еще и со мной? Даже если бы я этого и захотела, у него не было бы сил это делать». Однако, пожеманившись, Мира в конце концов признается: «Возможно, в первый год мне и было интересно… Но вскоре мне стало уже трудно найти себе в этом применение, и я его больше не расспрашивала».

Любопытство, безусловно, очень серьезный недостаток, разрушивший много семейных пар. Однако Мира и Слобо и сами друг другу обо всем рассказывали. «Если бы я вам сказала, что два таких человека, как мы, прожив вместе тридцать лет, не оказывают друг на друга влияния, я бы соврала. Слобо обожает меня еще со школы», – пишет Мира в своем дневнике. Своим хулителям, насмехающимся над тем, какое влияние она оказывает на мужа, товарищ Маркович отвечает с иронией: «Я оказываю влияние на него, а он оказывает влияние на меня. Но что это вообще значит – «оказывать влияние»? […] Если мы с вами обедаем вместе три раза подряд, уже можно сказать, что вы оказываете влияние на меня, а я – на вас». Для Миры не важна собственная репутация женщины-политика: главное для нее – сохранить имеющийся у Слобо имидж сильного человека. А тем, кто замышляет высмеять супруга, намекая на то, что он в семье отнюдь не главный, она напыщенно отвечает: «Эти люди, критикующие меня, происходят из среды, в которой бытуют средневековые понятия. Эти умники считают, что женщина должна сидеть дома. Это какое-то крестьянское мышление».

Среди белградской оппозиции ходит анекдот о том, как Мира однажды встретила булочника, который в юности за ней увивался.

– Знаешь, а ведь ты могла бы быть сейчас женой булочника, – с иронией замечает Слободан, узнав об этой встрече.

– Ошибаешься, это ты мог бы стать булочником, если бы не встретил меня[238], – отвечает Мира.

В жизни семейной четы у Миры, как у сильной личности, преимущество над мягким Слободаном. Когда она не в духе и начинает чертыхать и людей, и вообще весь мир, то может сказать любимому мужу не очень любезные слова. Слободан предпочитает никак на это не реагировать и просто отмалчивается, а когда тучи рассеиваются, принимается ее утешать. Тем, кому доводилось присутствовать при таких сценах, становится ясно: Мира Маркович – думающая голова этой двухголовой гидры[239]. Именно она, с жадностью читая книгу за книгой, выдвигает великие идеи, которые должны возродить югославскую землю. Ее подруга Лиляна Хабянович-Джурович вспоминает, что Мира с гордостью говорила, мол, без нее, Миры, Слободан был бы совсем другим, во всех отношениях хуже и «что все то, что есть в нем хорошего, пришло от нее, а все то, что есть в нем плохого, – это то, на что она не смогла оказать влияния»[240].

Ясновидение на дому

Благодаря супругу Мира наконец стала политической и общественной фигурой, с которой следует считаться в Югославии. Возможно, с ней скоро начнут считаться и в Европе, потому что, по мнению доктора социологии, взаимопонимание, достигнутое между народами Югославии, может стать хорошим примером для дальнейшего развития Европейского союза.

Мало кому известная интеллектуалка, до недавнего времени писавшая статьи, которые мало кто читал, неожиданно становится женой президента. Ей завидуют, к ней прислушиваются, она способна влиять на этого президента. Ее методы генерации идей весьма своеобразны. «Я говорю себе: «Все пойдет хорошо, как только метеоритный дождь закончится, как только звездная пыль осядет, как только скопление комет продолжит свой вечный полет». […] Я размышляю над воздействием таинственных и непонятных космических сил, управляющих нашей планетой и определяющих, какие события будут происходить в Кремле или в Приштине»[241], – пишет она в своем дневнике.