После черт знает какой по счету встречи с боснийскими лидерами в Белграде Милошевич решает ослабить напряженность, сменив стол переговоров на обеденный стол в своем особняке на улице Толстого. Мира в очередной раз накладывает свое супружеское «вето»: «Не приводи в дом этого дикаря!» Слободан не может отказать ей. Караджич кажется ей, женщине и социологу, необычайно жестоким человеком. Когда в Боснии снова появляются публичные дома, она узнает, что у этих домов есть одна новая особенность. «Женщины в этих борделях прошли этническую чистку, потому что в них якобы следует находиться только женщинам, принадлежащим к враждебному народу. Это еще один – возможно, самый ужасный – способ истребления других национальностей», – констатирует Мира.

В следующем году она публично осуждает Караджича и его приспешников, браня на чем свет стоит их идеи – идеи «психопатов». Пропаганда национализма, по ее мнению, ведет к войне, усугубляя распри между соседними государствами. «Задолго до начала военных действий, – заявляет она, – я боролась с национализмом, чтобы предотвратить войну. Национализм – это наихудший из пороков, способных возникнуть у нации»[256]. В этой связи она однажды заявляет одному американскому чиновнику, что ее супруг в действительности не может быть националистом: если бы он им был, она никогда бы не вышла замуж за «такого фашиста»[257].

Она убеждена в том, что хорваты, словенцы, македонцы, сербы и мусульмане станут в будущем частями единого народа. Доктора наук Маркович не пугает цена, которую, возможно, придется заплатить за осуществление этой экстравагантной мечты: «Югославия родится из пламени, в котором сгорят все идеологи и подстрекатели, жаждущие уничтожения югославских народов».

Один из таких идеологов не кто иной, как Караджич, не видящий в федерации ничего, кроме возможности удовлетворения низменных желаний. Один из его друзей детства вспоминает об успехе, которым Караджич пользовался у прекрасного пола и благодаря которому к нему прилипло шутливое прозвище «межэтнический ловелас»[258]. Следует отметить, что в вопросе завоевания женских сердец Караджич проявляет гораздо больше терпимости к межрасовым смешениям, чем в вопросе политики. «У него имелись подружки из числа хорваток, сербок, мусульманок. Секс был для него своего рода наваждением». Поскольку он был врачом и поэтом, козырей у него имелось много. Несмотря на эти свои многочисленные «шалости», Караджич продолжает состоять в браке, и, по словам одного из его друзей, «единственным человеком, способным на него повлиять, была его жена».

Лиляна Караджич, профессор психиатрии, происходит из зажиточной семьи, жившей в Сараево. Так же как и семья Марковичей, Караджичи сильно пострадали во время Второй мировой войны. Радован соблазнил Лиляну, девочку из хорошей семьи, и когда та забеременела, ее отец, узнав об этом, в ярости бегал за соблазнителем с пистолетом в руках по всему Сараево, пытаясь заставить его жениться. За Караджича пришлось вступиться Абдуле Сидрану – мусульманскому писателю и сценаристу фильмов Эмира Кустурицы: он обратился к разгневанному отцу с открытым письмом. Приятели Радована, узнав о случившемся, загорелись желанием увидеть ту, о которой Радован говорил, как о «необыкновенной красавице креолке». Их, однако, ждало разочарование: перед их взором предстала самая обычная девушка с постной физиономией.

Именно такие националисты, подчас склонные к женоненавистничеству, по словам Миры, и оказали крайне негативное влияние на Слободана во время войны. Эти грубые люди таскали его на свои мужские попойки, вызывая резкое неудовольствие Миры. По мнению доктора социологии, отнюдь не на ее мужа, а на Караджича и Младича следует возложить ответственность за конфликт, раздирающий Балканы и вообще всю Европу. «Их следует привлечь к ответственности в их странах. Все должны стремиться привлечь к ответственности тех, кто обвиняется в совершении преступлений. […] Караджич виноват в агонии своего народа». Мира, конечно же, выполняет при Милошевиче функцию идеолога, однако в вопросах тактики заправляет все же Радован, и именно он руководит практическими действиями.

Госпожа президентша

Мира пользуется поддержкой мужа при любых обстоятельствах, а элита страны прислушивается к ней и восхваляет ее. Давая многочисленные интервью и частенько публикуя в газетах собственные передовые статьи, она буквально заполоняет собой средства массовой информации. Она также публикует множество книг, которые пользуются популярностью и раскупаются, как товары первой необходимости. Товарищ Маркович даже подыскивает в Белграде литературных критиков, которые подтверждают, что ее последнее произведение – «Ночь и день» – является одной из любимых книг президента Клинтона. Некоторые робкие голоса, однако, заявляют, что ее opus magnum[259] производит не очень сильное впечатление, поскольку представляет собой «смесь китча, неврозов и галлюцинаций нарциссической женщины».

В статьях доктора социологии затрагивается превеликое множество тем – от международной политики до цветов, не говоря уже о модных телесериалах. Она пишет в журнале «Дуга»: «У меня цветы везде. На коврах, на люстрах, на лампах, на обуви, на юбках, на сигаретах, в волосах, в саду… Я никогда не увязывала цветы с каким-то конкретным временем года. Если бы я это делала, я носила бы их, конечно, весной. Или летом. Я воспринимаю цветы как нечто вневременное, я никогда не считала, что они умирают осенью или что они вообще могут когда-либо умереть. Цветы, возможно, просто исчезают – как в каком-нибудь сне». Нетрудно себе представить, насколько интересно было читать подобную белиберду жителю Косово в бурные и кровавые 1990-е годы. В то время, когда в ходе войны совершаются дикие зверства, она пишет о том, как в ее саду увядают цветы.

После боснийских событий заявления Милошевича не имеют безоговорочного одобрения, и Мира решает оказать супругу более активную поддержку. Она вводит в журнале «Дуга» рубрику, в которой дает объяснение и обоснование политическим решениям, принимаемым президентом. И противники, и сторонники Милошевича внимательно прочитывают это еженедельное издание, пытаясь по публикуемым материалам догадаться, какие новые инициативы могут в ближайшее время быть выдвинуты президентом.

Миру Маркович ждет серьезная неудача в 1993 году на выборах в законодательный орган власти, на которых она впервые выставляет свою кандидатуру. Она не расстраивается, заявляя, что выборы, на которых она проиграла, – это вообще уже вчерашний день. «Эпоха парламентских демократий вот-вот закончится, и поэтому жизненно необходимо найти новые формы политической организации, которые были бы более демократичными, чем парламентская система буржуазного общества»[260]. И если никто не захочет этим заниматься, она найдет эти формы сама, потому что Мира не та женщина, которая станет присоединяться к какому-либо политическому движению. Она сама – политическое движение.