Позже, той же ночью, Гиффорд поднялась в комнату Алисии наАмелия-стрит и, положив руку на плечо Эвелин, ласково произнесла:

– Как я рада, что ты пришла на свадьбу. Хорошо бы тебепочаще выходить из дома. – Потом, чуть замешкавшись, добавила – Надеюсь,ты не ходила к тайнику? И никому о нем не рассказала?

Старуха Эвелин и не подумала отвечать.

– Роуан и Майкл будут счастливы! – продолжалаГиффорд.

Потом внучка поцеловала Эвелин в щеку и вышла Комната,пропитанная прелым запахом алкоголя, смердела, как сточная канава. Алисиястонала, точь-в-точь как ее мать, требуя смерти любой ценой, чтобывоссоединиться со своей родительницей.

Вашингтон-авеню. Да, точно, это была Вашингтон-авеню. И всетак же белела крыша дома королевы Анны. Правда, от него осталось только однокрыло, тем не менее оно выглядело таким, как прежде.

И цветочный магазин стоял на прежнем месте. Ах да, Эвелинсобиралась купить цветы. Для своей дорогой девочки, дорогой…

А это что еще за невиданное дело! Из магазина вышелневысокий молодой человек в очках и заговорил с ней! Правда, из-за грохотаавтомобилей его было очень плохо слышно.

– Госпожа Эвелин, неужели это вы? – наконецразобрала она обращенные к ней слова– Я едва узнал вас. Что вы делаете такдалеко от дома? Пожалуйста, проходите. Позвольте мне позвонить вашей внучке.

– Моей внучке уже нельзя позвонить, – сказала она–Она умерла.

– Да, мэм, мне очень жаль, я уже знаю. – Онподошел к краю небольшой террасы, и она увидела, что ее собеседник был ненастолько молод, как ей показалось вначале, но его лицо ей былознакомым. – Мне очень жаль мисс Гиффорд, мэм. Все утро я только и делал,что принимал заказы ей на цветы. Я хотел сказать, что собирался позвонить миссАлисии. Сообщить ей, чтобы она пришла и забрала вас домой.

– Бедный мальчик. Раз ты думаешь, что Алисия всостоянии прийти и забрать меня, значит, ты в этом деле мало что смыслишь.

Но зачем было вообще с ним говорить? Зачем затевать никомуне нужный разговор? От этого вздорного и глупого занятия она уже давноотказалась. Оно было ей противопоказано, тем более в такой день. Если онасегодня будет много болтать, то может довести себя до сущего сумасшествия.

Но как зовут этого молодого человека? И что он ей только чтоговорил? Пожалуй, если напрячь память, то можно вспомнить, где она видела его впоследний раз. Не он ли работал на доставке заказов на дом и всякий раз,проходя мимо ее дома, приветственно махал ей рукой? Впрочем, стоит лидокапываться до таких мелочей? Это все равно что выбираться из лабиринта,следуя по оставленной на пути нити. Глупости, недостойные того, чтобы на нихобращать внимание.

Молодой человек спустился по ступенькам вниз.

– Мисс Эвелин, позвольте мне помочь вам подняться? Высегодня очень хорошо выглядите. У вас такая красивая брошь на платье.

Еще бы, сказала про себя она, вновь оградившись от внешнегомира обликом старой женщины. Зачем говорить вслух то, что может расстроитьчувства невинного и совершенно постороннего ей человека, пусть даже такоголысого и бескровного, как этот продавец цветов? Откуда ему знать, как давно онасостарилась? Очевидно, это произошло вскоре после рождения Лауры Ли – с тоговремени, когда она начала прогуливаться с плетеной детской коляской вокругкладбища. Да, пожалуй, тогда она уже стала старой.

– Откуда вы узнали, что моя внучка умерла? Кто вамсказал?

Как ни странно, но теперь она сама не могла точно сказать,откуда об этом узнала.

– Звонил мистер Филдинг. Он заказал целую комнатуцветов. И когда говорил, то было слышно, что плакал. Как это печально! Проститеменя. Мне вправду очень скорбно это слышать. Простите, но я не знаю, что обычноговорят в таких случаях.

– А следовало бы знать. Ведь вы продаете людям цветы.И, полагаю, цветы для мертвых покупают чаще, чем для живых. Вам следует выучитьи запомнить всего несколько приличествующих случаю фраз. Люди ожидают услышатьих от вас.

– И что же это за выражения, мэм?

– Ладно, молодой человек, не знаю, как вас зовут.Пошлите от моего имени цветы для моей внучки Гиффорд.

Он все прекрасно понял, хотя Эвелин ни словом не обмолвиласьо деньгах.

– Составьте букет из белых гладиолусов, красных лилий ироз, – продолжала Старуха Эвелин, – и украсьте его лентой с надписью«Внучке». Вы меня поняли? Это все. Проследите, чтобы он был большим и красивым.И пусть его поставят возле гроба. Кстати, вы не знаете, где будет стоять гроб?Мой кузен Филдинг случайно не снизошел до того, чтобы сообщить вам об этом?Если нет, значит, вам придется самому обзванивать все похоронные бюро, чтобы этовыяснить.

– Он будет в «Метэри», мэм. Мне уже об этом сообщили.

Что там будет в «Метэри»? Что? О чем это он говорит? В этотмиг прогрохотал огромный грузовик, проезжая мимо них по направлению кКарондоле. Какая досада! Сколько развелось новостроек! Господи, да от нихспасения никакого нет! Подумать только, снести такие дома! Это впору делатьтолько идиотам. Положительно, мир наводнили одни идиоты.

Эвелин хотела было поправить волосы и только тогдапочувствовала, что молодой человек все еще тянет ее куда-то за руку.

– Оставьте меня, – произнесла она или толькопопыталась произнести.

И вообще, о чем она с этим молодым человеком говорила? И чтоона вообще здесь делает? Как она здесь оказалась? Интересно, не этот ли вопросон только что ей задавал?

– Позвольте мне посадить вас в машину и отправитьдомой. Если не возражаете, я могу вас проводить.

– Нет, не нужно, – ответила она и, взглянув нацветы за стеклом, сразу все вспомнила.

Прошествовав мимо продавца цветов, она свернула за угол кСадовому кварталу по направлению к кладбищу. Это был ее излюбленный маршрут. Ейнравилось, что по дороге она могла видеть могилу Мэйфейров, котораярасполагалась у самых ворот. «Дворец командора» все еще стоял на месте. Сколькоже лет прошло с тех пор, как она последний раз обедала в нем! Помнится, Гиффордвсегда просила взять ее с собой.

Сколько раз они были с Гиффорд в «Коммандере»! Сколько раз сними был Райен, благовоспитанный юноша с таким светлым, можно сказать сияющим,лицом. С трудом верилось, что подобный ребенок мог произойти от Мэйфейров, да ктому же приходится праправнуком Джулиену. Хотя в последнее время в родуМэйфейров все чаще и чаще стали появляться индивидуумы с таким светлым ликом.Помнится, Гиффорд всегда любила заказывать в ресторане креветки «Ремулад» и ниразу не капнула соусом ни на свой шарф, ни на блузку.