— старые друзья твоего отца, а?! С чего это им вдруг так приспичило помогать какому-то непонятному типу, нанятому Антонием?

Август побелел, вне себя от ярости.

Пытаясь сбавить накал враз раскалившейся ситуации, Марк несколькими короткими жестами указал своим ликторам на кричавшего. Еще немного — и Август бы просто взорвался от возмущения, собственноручно поставив крест на их таком простом и эффективном плане.

Ликторы поняли его без слов, — такая работа была им не впервой, — и спустя пару минут вывели возмущенного мужчину из толпы и принялись при помощи дубинок доходчиво объяснять ему, почему он не прав. Сам же Марк подошел к Августу, схватил его за предплечье и с силой сжал. Боль, даже столь незначительная, была хорошим средством для того, что привести человека в себя.

Август моргнул — и бурное море слепой ярости, плескавшееся в его глазах, затихло.

Достаточно для того, чтобы он мог, все так же с виду спокойно и безэмоционально продолжить:

— Я понимаю ваше недоверие. Мне известно о распространяемых отдельными провокаторами в последние дни по Городу слухов. И, разумеется, я не смею требовать от вас, квириты, безоговорочно верить мне на слово.

Недовольный шум толпы утих, давая возможность Августу беспрепятственно озвучить, пожалуй, самые главные строки его короткой речи:

— Завтра в шестом часу дня[2], на Форуме, с ростр, перед лицом всего народа, захваченный мною провокатор даст показания и вы, каждый из вас, квириты, сможете самолично убедиться в том, что эти слухи совершенно не имеют под собой никакой основы.

Людское море перед трибуной стихло, не зная, как реагировать на подобное заявление. Марку, наверное, следовало бы радоваться тому, что все прошло по плану.

Но вместо этого он, с все нарастающим беспокойством, думал только об одном.

Что, если обработка Августа провалилась? Что, если он завтра не скажет то, что нужно им?

Боги, почему они не могли просто его убить и нанять похожего актера?!

[1] У римлян день делился на 12 часов — от рассвета и до заката. В марте “11 часов” по римской системе исчисления примерно равно 18.00 по нашей системе.

[2] Около полудня.

Бунтовщик (Квинт Калавий IIII)

— Если бы не ты, он был бы жив!

Тумаки сыпались на Квинта, но он даже и не думал сопротивляться или говорить что-то в свое оправдание. А что тут можно было сказать? Квинкция была совершенно права. Не приди он на иды домой к ее мужу, не расскажи, что на самом деле случилось — Гай Азиний определенно не ввязался бы во все это и точно был бы еще жив.

С этим было невозможно поспорить.

Бледная, как мел, Мария дернулась в их сторону, но Квинт остановил ее одним коротким жестом. Не надо. Пусть лучше Квинкция поколотит его. Может быть, и ей станет легче — и его невыносимое чувство вины хоть немного отступит.

Квинкция отпрянула от него так же резко, как и накинулась:

— Ну зачем, зачем, во имя богов, ты вообще к нам пришел?! — вскричала она. В глазах ее стояли слезы.

А что я, по-твоему, должен был сделать?! — хотелось закричать в ответ, но он сдержался и, чтобы уж точно не сорваться, принялся разглядывать свою обувь.

За спиной скрипнула входная дверь. Быстрее, чем пришло осознание, Квинт обернулся и метнулся вперед, загораживая Квинкцию своей спиной. В этой борьбе больше не оставалось никаких правил — и надеяться на то, что противник пощадит хотя бы женщин, было бы в высшей степени глупо.

В дверном проеме стоял Тит Пулло и, ошарашенный такой реакцией, таращился на него. За спиной у него маячил еще один, незнакомый человек. Облегченно выдохнув, Квинт опустил занесенные для удара кулаки, и улыбнулся:

— Ну и напугал же ты меня, Тит.

— Ты меня тоже, — напряженно хохотнул Пулло.

— Матий?! — раздался из-за спины удивленный голос Бальба, — и хозяин дома, в котором они все прятались, вышел из тени портика.

Пулло отступил в сторону, освобождая проход, и незнакомый Квинту худой мужчина в простой белой претексте вошел в атрий.

— Матий, боги, как я рад тебя видеть в целости и сохранности! — Бальб на мгновение заключил его в дружеские объятья, но затем отпустил, — Какими путями?

— Шутишь? До меня как слухи дошли, я сразу к вам, — отозвался названный Матием. Голос его показался Квинту смутно знакомым, — Скажи мне, Бальб, они ведь не врут?

— Смотря, что ты слышал, — ухмыльнулся Бальб.

Все еще растерянный, Квинт поравнялся с Пулло и шепотом спросил:

— Это еще кто такой?

Бальб увлек Матия за собой вглубь атрия и теперь взбудоражено пересказывал ему события последних нескольких дней. Их с Пулло сейчас никто не мог услышать.

— Ты что, не помнишь? — удивленно вздернул бровь Пулло. Квинт помотал головой, — Гай Матий, друг Цезаря. Ну он еще с письмами за Помпеем бегал в начале гражданской войны[1] и в штабе потом иногда тусовался, ты забыл что ли?

Как Квинт ни напрягал мозги, имя никак не хотело всплывать в памяти.

— Забыл, — в итоге признался он.

— Ну у тебя и решето вместо памяти! — беззлобно хохотнул Пулло и дружески хлопнул его по плечу.

— Ну. Зато если я завтра забуду твое имя, ты хотя бы не удивишься, — хмыкнул Квинт.

— Ты главное с какой стороны за меч держаться не забудь, — Пулло старался выглядеть серьезным, но глаза его улыбались.

Закончив свой лаконичный, пусть и эмоциональный, пересказ, Бальб вернулся к ним с Пулло. Выбранный в качестве их основного информатора, не засвеченный нигде и ни перед кем, последний регулярно выбирался из дома и приносил с собой свежие новости.

— Ну что там снаружи происходит? — спросил Бальб.

От дурашливого настроения Пулло не осталось и следа.

— По-моему, нас окружили, — нахмурившись, отозвался он, заставляя Квинта немедленно сосредоточиться.

В том, что мальчишка решил не ограничиваться периметром наблюдения вокруг дома Бальба, не было совершенно ничего неожиданного — судьба в последнее время только и делала, что била их палкой по хребту.

Подоспевшие рабыни и присоединившаяся к ним Мария увели не оказывающую сопротивления и тихо всхлипывающую Квинкцию вглубь дома — и над атрием повисла зловещая тишина.

— Сколько их? — первым отмер Бальб.

Пулло помотал головой:

— Точно не знаю, но человек сто будет. Может, больше.

— Кто они? — вклинился в разговор Квинт.

— Гладиаторы. Бандиты какие-то. Наших парней я не видел, — обернулся к нему Пулло.

Мальчишка не хотел рисковать и не использовал легионеров. Отлично.

— Что они делают? — Квинт продолжал выдавливать сведения из Пулло по капле.

— Пока просто по периметру стоят. Мы с Матием их