Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем уже с десяток нападавших – все оставшиеся, кто мог выйти их своих схваток с казаками, бегут в мою сторону, может, и правильным было прятаться... Трое нападавших спешно перезаражают свои ружья. Выстрел! Это Степан разрядил второй свой пистоль в одного заряжающего фузею. Все правильно – нельзя допустить, чтобы нас расстреляли с расстоянии.
К нам бегут и казаки, которые либо оставили своих противников, либо поспешили закончить свои поединки ранением нападавшего. Они не успевают. Можно было бежать, пытаться вскочить на одного из двух коней, которые остались нетронутыми после начала боя и не испугались грохота выстрелов, но я не собираюсь показывать свою спину. Холодная решимость убивать.
- Я уже умер, меня смерть боится, - прокричал я, принимая на рапиру выпад первого противника.
Простейший отвод клинка, как учил еще Брюммер, отклонить туловище, перенести вес тела на левую ногу, выпад. Первый готов – клинок вошел прямо в сердце. Выстрел! Опять Степан разрядил пистоль. Где он их столько набрал? Ну да – это еще Никифора пистоли. У меня так же за поясом висит еще один заряженный пистоль, но я его пока поберегу.
Беру на свой клинок тесак противника, который направлен прямо мне в голову, по касательной его отвожу, чтобы не остаться с обрубком рапиры и резко отбиваю уже другой удар. Рядом саблей рубится Степан и уже одного нападавшего отправил в ад.
Уклоняюсь, чуть отвожу тесак противника, делаю шаг и оказываюсь с боку и чуть сзади солдата, тем самым прикрывшись его телом от троих напиравших. Прогремел выстрел и мой еще секунду назад живой щит из солдата, становится уже и не живым и не щитом. Быстро колю подставившегося нападавшего в плечо и наотмашь рассекаю своим клинком лицо еще одного. Краем глаза замечаю, что в схватку вступили оставшиеся казаки, которые добежали-таки до кареты. Но, отвлекшись, не успеваю среагировать на устремившийся к моей голове тесак.
- Предатель, умри! – прокричал до боли знакомый голос Брюммера.
Уже заваливаясь, вижу, как раненый в руку Кондратий отбивает своей саблей очередной удар обер-гофмаршала, который должен был прекратить мою жизнь. Брюммер колет кинжалом в правое плечо казака и тот становится беззащитным, не могущим уже держать саблю в руках, так как обе верхних конечности были повреждены. Тут же летит горсть песка в глаза Брюммеру и тот теряет динамику атаки и пропускает рубящий удар уже сабли Степана. С рассеченной грудью обер-гофмаршал уже несуществующего герцогства заваливается и погибает за свои идеалы, свою правду или еще за что-то…
Темнота и я лечу...
* ………* ………*
Петергоф
25 сентября 1746 г. 13.30
- Матушка, вставай государыня, Елизавета Петровна! – кричал ворвавшийся в покои императрицы Алексей Разумовский.
Он прибыл в Петергоф по повелению императрицы, но, даже зная, что Елизавета ранее двух часов по полудню не проснется, приехал с самого утра. И, когда прибежал посыльный со скверными новостями, он, так долго находившийся подле Лизоньки, уже стал давать распоряжения и Алексея Григорьевича слушали.
- Что случилось? – спросила заспанная Елизавета. Она даже сразу не сообразила, что рядом не Иван Шувалов, а Лешка Розум.
- На Петра Федоровича напали, был бой, - сказал Разумовский, помогая приподняться императрице.
- Что? Где? Кто? Что гвардия? – все страхи Елизаветы накрыли ее с головой.
Вот так и она в ноябре 1741 года, только не днем, а ночью, пришла к спящей императрице Анне Леопольдовне и сказала: «Вставай, сестрица!» и взяла тогда Елизавета власть в свои руки. Кто придет сейчас? Но рядом Разумовский, ее певчий мальчик Алеша. А топота гвардейцев не слышно. Тогда взять себя в руки и идти царствовать.
- Быстро платье! – грозным металлическим голосом прокричала императрица, и Алексей вздрогнул – он уже забыл, что Лиза может быть такой.
- Ваше императорск…- начала было говорить фрейлина императрицы, которая сегодня дежурила у покоев Елизаветы, но была резко остановлена.
- Сегодня, пока не появится ясность, меньше слов, больше дела! Усилить присутствие гвардии в Петергофе, поднять все полки. Если будут бунты в Петербурге давить нещадно. Тайно вывести из Шлиссельбурга затворника Ивана и под усиленной охраной направить его в иную крепость, - императрица резко посмотрела на Разумовского. – Что стоишь, Алексей, делом займись!
Разумовский выбежал из покоев императрицы, пока даже и близко не представляя, что именно ему делать. Уже у фонтанов, где и стояла его карета, он встретился с запыхавшимся Иваном и Петром Шуваловыми. Оба фаворита бывший Алексей и нынешний Иван обоюдно наградили друг друга резкими ненавидящими взглядами, но более деятельный Петр Шувалов не стал обострять и спросил:
- Как она, уже знает?
- Да, повелела гвардию подмать, - ответил Разумовский.
- Уже. Преображенскте выдвинулись к Ораниенбауму. Нападение было со стороны егерского полка. Граф Александр Румянцев, как и его жена Мария пока взяты под охрану Тайной канцелярией до выяснения роли их сына Петра Александровича, который командует егерями. В город входят уланы, семеновцы и ингерманландцы берут под охрану Петербург, Кронштат готовит корабли к выходу и поднят по тревоге гарнизон, - Петр Шувалов посмотрел на Разумовского и что-то для себя решив, сказал. – Алексей Григорьевич, не время лаяться. Мы все ей нужны. Она сейчас одна, она боится. Бери Ивана, и идите к Лизе.
И Разумовский понял, что Шувалов прав, что все повеления императрицы уже выполняются и без его участия. У Лизы есть опора. И она сейчас там одна…
- Затворника повелела перевезти тайно в иную крепость, - сказал Алексей Разумовский.
- Шуринов! – прокричал Петр Иванович и как из-под земли появился человек в штатском, но явно военной выправки. – Ты слышал? Реши вопрос, но затворник должен жить. Вот бумага, сейчас подпишу и с ней к брату моему Александру Ивановичу на подпись, он поможет организовать все тайно.
Петр Шувалов подписал уже заполненный бланк и отдал Шуринову, который быстро побежал к лошади, бывшей в метрах ста, лихо вскочил на нее и бросил кобылу в галоп.
- Я послал своих людей в Ораниенбаум, туда же выехал Бестужев и Апраксин. Преображенцы и лейб-драгуны шли убивать егерей, которые напали на наследника. Нужно остановить бойню и разобраться, чем займется канцлер со своим соратником генералом Апраксиным, а мы нужны Елизавете, - Шуваловы направились в сторону дворца, за ними пошел и Разумовский.
* ………* ………*
Ораниенбаум.
25 сентября 1746