- По какому праву, сударь? – разъяренная Екатерина Алексеевна встретила на крыльце дворца в Ораниенбауме полковника Петра Александровича Румянцева.

- Мы должны Вас защитить, Ваше Высочество. Его Высочество Петр Федорович ранен и доставлен в полковой лазарет. Полк поднят по тревоге и перешел на военное положение. В лесу наличествуют банды рекрутов, которые в том числе напали и на Вашего мужа. Вероятны нападения и на Вас. Петру Федоровичу ничего не угрожает. С ним кроме роты Суворова, казаки, что остались в живых и не ранены, - докладывал Румянцев.

Екатерина почувствовала боль, причем не только физическую внизу живота. Она ощутила крайне болезненные эмоции, понимая, насколько боится потерять Петра. И не только потому, что он являлся залогом и ее безбедной жизни Великой княгиней, но и потому, что… Любит?

- Выпейте Екатерина Алексеевна, - с чудовищным акцентом сказал приехавший на осмотр беременной жены наследника престола доктор-немец.

- Извольте отпить, сударь, - Румянцев заслонил собой Великую княгиню.

- Но я есть не беременный, - стал возражать медикус, но поняв в чем дело, состроил крайне недовольную мину на лице, но отпил горькой настойки, показывая, что не имеет намерений отравить Екатерину.

- Подождите немного, Екатерина Алексеевна, и пейте, - сказал Румянцев, наблюдая за реакцией немца-медикуса.

- Господин полковник, к Ораниенбауму приближается не менее двух полков. Это лейб-драгуны и преображенцы. Идут рваной колонной, дальний пост снялся и занял позиции у левого крыла дворца, - доложился Румянцеву дежурный офицер.

- Первый залп вверх, потом на поражение. Направьте сообщение в лагерь, пусть выдвигают артиллерию, - быстро и, не колеблясь, принял решение Румянцев.

- Петр Александрович, Вы собираетесь стрелять в гвардейцев, которые пришли спасать Петра Федоровича? – возмутилась Екатерина.

- Ваше Высочество, не понятны намерения гвардейцев. Мы не знаем, что именно происходит, какая сейчас ситуация в Петербурге, поэтому, будучи верными императрице, обязаны всеми силами и средствами сохранить ваши жизни, - сказал Румянцев и не видел, как преображается милая и угодливая молодая привлекательная женщина в жесткую и бескомпромиссную Великую княгиню.

- Не сметь меня задерживать, сударь, примените силу и я не прощу Вам никогда, я Великая княгиня и жена наследника престола, будущая императрица, и будущая мать наследника. Дорогу! – ледяным голосом, пронизывающим до костей произнесла Екатерина и Румянцев замялся.

- Екатерина Алексеевна, позвольте, - Тимофей Евреинов, находящийся в соседней комнате, но прекрасно слышавший и умевший анализировать ситуацию, решил прийти на помощь жене наследника.

Еще ранее при разговоре с Петром Федоровичем, тот научил Евреинова тайному знаку – подмигнуть. Это могло означать как «подыграй мне», так и многое другое, но только тайный знак на то и тайный, чтобы сообщить нечто, не предназначающее для посторонних глаз и ушей. И Петр Федорович говорил, что только очень близкие люди, в числе которых он назвал и Екатерину Алексеевну, знают о знаке.

- Да, Тимофей Григорьевич, пойдемте, - Екатерина была слишком сообразительна, чтобы отреагировать на тайный знак быстро и правильно.

Может Румянцев и проявил бы настойчивость и не отпустил Великую княгиню с Евреиновым, но на авансцену вошло еще одно действующее лицо.

- Арестуйте меня! Это моя вина в том, что произошло, - сказал Христофор Антонович Миних.

- Черных, арестуйте! – приказал полковник Румянцев, решивший за лучшее арестовать, а уже после дознаваться за что.

Миних сейчас проживал во флигеле дворца и слышал выстрелы вдали, но когда он поспешил на звуки, уже было поздно, и егеря спешили во дворец. Туда же направился и опальный фельдмаршал, но пришлось делать крюк, чтобы не попасться бегущему авангарду Воронежского полка и проникнуть во дворец первым. Однако, преимущество быть конным не помогло, быстро бегали егеря. И, когда Миних приблизился ко дворцу, там уже стояло оцепление. Гордо, независимо и властно, фельдмаршал спешился и направился к покоям Екатерины Алексеевны. Никто не посмел остановить русского немца в мундире генерал-майора и он спокойно добрался до жены наследника. Чтобы что?

А для того, чтобы повиниться. Дело в том, что еще вчера утром к Христофору Антоновичу прибыл его знакомый человек, дальше больше, ранее бывший соратником, сейчас же пребывающий порученцем у Манштейна – его, Миниха адъютанта. Дружеская беседа за бутылочкой вина, потом еще за второй и третьей бутылкой рейнского. После передача Бурхарду Кристофу аж пятнадцати тысяч талеров, якобы от Манштейна, который не может жить спокойно, когда знает, что его бывший командир нищенствует. Такие жесты были не похожи на бывшего адъютанта, но Миних не насторожился, он вообще отвык от интриг и лжи.

И только сегодня Хритофор Антонович понял, что это он рассказал, что Петр Федорович собирается ехать в Петрозаводск и после посещения егерей, где думал взять еще роту сопровождения. Так думал Миних, но наследник не думал о роте усиления. Если бы заговорщики узнали, что Петр Федорович будет без сильной охраны, то лучше бы напали по дороге в Петрозаводск. Однако, они резко меняли планы и в этом был «виноват» Миних, проболтавшийся своему бывшему соратнику о наследнике, которым начинал восторгаться, особенно во хмели.

Так что Миниха уводили под конвоем.

- Идемте, Екатерина Алексеевна. Не нужно Вам ссориться с полковником, он все правильно делает. И я не уверен, что мы благоразумно поступим, выходя из дворца, - бурчал Евреинов, провожая Великую княгиню через скрытый ход, о котором могла знать только прислуга, так как эта дверь использовалась для хозяйственных нужд, вдали от господских глаз.

- Господин Евреинов, Вы забываетесь! – было начала Екатерина указывать на место ближнему помощнику мужа, но поняла, что это не справедливо, да и не выполнил до конца Тимофей задуманное ею, а что, если он передумает выпускать ее из дворца и сошлется на волю Петра Федоровича. Однако, нет, Тимофей был сегодня явно не в своем уме.

Выйдя во двор, Екатерина обнаружила два коня, причем седла были мужские на обоих, а она в женском платье, не предназначенном для верховой езды ну никак.

- Простите, но вход на конюшни, где можно было взять женское седло, перекрыт солдатами, - понял заминку Екатерины Евреинов. – Ох и попадет мне от Его Высочества!

- Спасибо, Тимофей Герасимович. И вы же знаете, что я тайком езжу на коне по-мужски. Нет? Тогда знайте, - сказала Екатерина и вставив в подставленные ладони свою ножку, взобралась на скакуна неприлично задирая платье.

Следом не сильно умело, но решительно сел в седло Евреинов. И они направились к выезду с территории дворца.

- Стоять, не велено выпускать