— Спасибо.

Я позволил ей пройти мимо меня и вошел на чердак, где Тревор жил с Люси. Я тихо закрыл дверь, отгородившись от шума, который был слышен только приглушенно.

Этаж состоял из спальни, в которой я тоже стоял, балкона и ванной комнаты.

— Луна?

— Да? — Услышал я голос Луны из ванной комнаты.

Я прошел в более аккуратную, чем обычно, спальню и открыл дверь из молочного стекла.

Если я когда-нибудь построю дом, я хочу именно такую дверь.

Я вошел в ванную и увидел Луну, стоящую перед зеркалом в белых ковбойских сапогах и белом атласном платье, завязанном сзади ленточками.

Темно-каштановые волосы Луны были завиты крупными волнами, и я не мог оторвать от нее взгляд.

— Я скучал по тебе.

Я поцеловал ее в щеку, обняв сзади, и наблюдала в зеркало, как она что-то размазывает по коже.

— Теперь ты вернул меня на весь вечер, а может быть, и на всю ночь. — Проворковала она и улыбнулась мне, когда наши глаза встретились в зеркале.

Эта девушка была потрясающе совершенна и обладала такой прекрасной душой и харизмой. Что бы Луна ни надела или ни сказала, все привносило какую-то искорку, и мне не хотелось вспоминать о времени и глубоких беседах с ней.

— Что ты имеешь в виду под «может быть»? — Возмущенно спросил я, следя за каждым ее движением.

— Может быть, я не хочу спать рядом с тобой.

Я наблюдал, как она подавляет улыбку, открывая крышку баночки.

— Так вот на что это похоже? Хотя вчера это звучало совсем по-другому, Хейзел Баг. А ты моя, и я не делюсь.

Я почувствовал, как мой член медленно толкается о ткань и начинает устраивать свою собственную вечеринку.

Луна повернулась ко мне и показала банку.

— Хочешь?

— Что это?

Одно я знал точно. Вещество в этой банке пахло невыносимо, почти хуже, чем мои носки после хоккейного матча.

— Крем «Черный свет».

День рождения Тревора был не просто вечеринкой, на которой все были одеты в белое. Внизу уже повсюду стояли черные лампочки, и все, что нужно было сделать, — это подключить их, чтобы белая одежда начала светиться.

В моем случае в черном свете все равно светились только футболка и кроссовки, потому что белых брюк у меня не было, да я бы их и не надел, если бы они у меня были в шкафу.

— Не знаю.

Я посмотрел на банку.

— Да ладно. Он водорастворимый, и он высыхает. Так что ты видишь крем на своем теле, только когда включен черный свет. — Объяснила Луна.

— Хм. — Проворчал я и скорчил гримасу.

Я не знал, хочу ли я видеть на своем теле какую-то вонючую пасту.

— Упс. — Засмеялась она, и я почувствовал, как ее палец прикоснулся к моей щеке.

Я поднес кончики пальцев к щеке и почувствовал пасту. Луна хихикнула и попыталась подавить свой смех.

С пастой на пальцах я дотронулся до ее декольте и сделал то же самое.

— Упс. — Подражал я ей.

Это быстро переросло в нечто большее.

Луна взяла еще пасты и размазала ее по ладоням.

Но прежде чем она успела коснуться ею меня или моего белого топа, я взял ее руки в свои и тоже намазал пастой.

— Ладно, ладно, ты выиграл. — Сказала Луна, невинно подняв руки.

Ей даже не нужно было верить, что теперь все кончено. Повернувшись ко мне спиной, Луна снова подошла к туалету, и я догадался, что она собирается сделать. Я шагнул к ней, и когда она повернулась, то положила руки мне на грудь и оставила два отпечатка ладоней.

Можно было наблюдать, как крем впитывается в белую ткань и высыхает за несколько секунд.

Так было и сейчас.

Я прижал руки к ее декольте и размазал пасту из баночки по ладоням.

Она с открытым ртом возмущенно смотрела на меня.

— Вот видишь, я тоже так могу. — Поддразнил я ее.

Луна стала искать в сумочке еще пасту, не отрывая глаз.

— Не смей!

— Или что? — Проворковала она, размазывая по рукам еще больше черной светлой пасты.

— О, поверь мне, Луна. У меня в голове столько всего, что я хочу сделать с тобой прямо сейчас.

Я почувствовал ее руки на своей щеке. Внутри меня что-то зашевелилось, и желание поцеловать ее возросло. Я прижал свой твердый член ближе к ней, чтобы она почувствовала, что делает со мной, независимо от ситуации.

Мы разговаривали только глазами и прикосновениями. Она смотрела на мои губы своими большими глазами-бусинками и густыми черными ресницами, а потом снова заглянула мне в глаза.

— Господи, чем же я заслужил тебя?

Я произнес свою мысль вслух и заправил за ухо вьющуюся прядь волос.

Как ее волосы могут быть такими мягкими?

— Я счастливая девушка. — Тихо прошептала она.

Мог ли я когда-нибудь быть более влюбленным, чем сейчас?

Даже если бы мой отец был таким засранцем и каждый день говорил мне, какое разочарование, но с ней. Я никогда не чувствовал такой поддержки и понимания. Никогда раньше я не чувствовал себя так близко к человеку, как сейчас.

Не только в сексуальном смысле, но и в таких простых житейских вещах.

Обычно с девушками мне хотелось только секса.

С Луной я хотел засыпать и просыпаться в одной постели. Я хотел проводить с ней каждый выходной. Быть рядом с ней каждую чертову секунду.

Я хотел, чтобы она была моей девушкой.

Только моей.

44. Луна

Мы стояли там, и, глядя в его глаза, я поняла, как сильно я в него влюбилась.

Я хотела, чтобы Уэстон был причиной каждой улыбки, каждой слезинки и каждой веселой бабочки в моем животе.

Я хотела испытать и познать всю жизнь вместе с ним.

— Ты опять смотришь. — Сказала я, проведя руками по его шее и волосам.

Его хватка на моей талии усилилась.

— Ничего не могу с собой поделать. — Улыбнулся он.

Мои щеки покраснели, и я почувствовала, как их покалывает от его слов. Я откинулась назад, чтобы прикрыть покрасневшее лицо, когда почувствовала тщеславие на своей попе.

Как я уже говорила. Я была счастливой девушкой. Если не самая счастливая на планете.

Он снова притянул меня к себе, еще ближе, чем раньше, и я почувствовала выпуклость в его брюках. Я поднесла руку к его щеке и стерла оставшееся между нами расстояние, позволив нашим губам впиться друг в друга.

Поцелуй быстро перерос в нечто большее.

Я задышала короче и быстрее,