Когда пыль осела, стали видны ящики… Разумеется, с оружием. Только вот… Оно меня удивило еще больше. В ящиках лежали остатки Второй мировой. Шмайсеры… МП-40. Я провел рукой по стволу. Наверное, программисты читали реальную историю своего мира, где в 1943 году кое-кто из латиноамериканских генералов водил шашни с нацистами.

Вставив магазин, щелкнул затвором. Слегка обалдевшие товарищи стояли рядом.

– Вооружайтесь. Получить что-то лучшее в ближайшее время вряд ли получится…

Оружие в руках снова делало нас действующими лицами Истории. Теперь мы могли не только отвечать, но и спрашивать… Теперь бы еще сухпайков. Я потянул носом… В воздухе мелькнул запах колбасы…

Я не успел ничего сказать, как где-то рядом заработал мотор. Электромотор.

– Электромотор… – подтвердил Пуго. – Лифт?

Что бы там ни гудело, встречать это в коридоре никак не хотелось.

– Туда!

Я рванул ближайшую дверь. Она распахнулась, не сдерживаемая защелкой замка, и на нас обрушилась темнота. Зорбич провел рукой по стене рядом с собой. Есть тут враги или нет, еще неизвестно, но даже для того, чтобы понять это, нужен свет.

Вспышка заставила нас отпрянуть к стенам. Мы оказались в комнате. Даже нет, не в комнате, а скорее в маленьком зале. Стол, стулья… Окон тут не имелось, но их обозначали полотна драпировки – они смотрелись, словно закрытые шторы, придавая залу какой-то домашний вид. Шум мотора стих, послышался металлический лязг открывающихся дверей и шаги. Шло несколько человек. Я кивком отправил товарищей за портьеры и сам укрылся за ближайшим полотнищем.

Шаги становились все отчетливее, и не прошло и десятка секунд, как в зал вошел первый человек… Я почувствовал, как сжатая где-то в груди пружина ожидания расслабляется, отпуская перетянутые нервы.

– СС… – озадаченно прошептал Зорбич за моей спиной. – Самый настоящий СС…

Я не стал отвечать. Тут ни возразить, ни согласиться – человек выглядел стопроцентным эсэсовцем. Но именно эта стопроцентность и делала его немного нереальным – не мог нормальный человек полностью соответствовать идеальному образу, а вот у этого – получалось. Все в нем было настоящим – и до блеска начищенные сапоги, и фуражка с черепом-кокардой, и серебряные шнуры погон, и портупея, в которой наверняка лежал так любимый всеми кинорежиссерами парабеллум. Но вот все вместе это и представляло его мифом.

«Кино!» – с облегчением подумал я. Это, по крайней мере, объясняло все странности: и ненастоящую стену, и древнее оружие за ней, и календарь… Правда, все это не объясняло, как мы сюда попали и зачем в игре кино, но это все потом… Вдруг посмотреть на эти съемки – и приедет Президент? Я же не знаю, какие там извилины у игроделов перемкнуло, чтобы такое вот придумать? Ни одна теория в мире не может объяснить все сразу. Я еще держал эту мысль в голове, а в двери показался второй артист, поставивший все на свои места.

«Точно кино… Надо же… Вырядился как…» Если первого я бы мог условно назвать «черным», то второй вполне заслуживал слова «золотой». Блестящая золотом шапка, словно стреляная гильза с козырьком, и золотого же цвета хламида, похожая на греческий хитон. Все это сверкало и переливалось, создавая впечатление богатства и безвкусицы. К тому же на лице зеленого цвета, кроме полагающихся от природы глаз, рта и носа, рисовалось столько презрения к окружающим, что у меня мелькнула мысль: «Кинозвезда, что ли, какая?»

Оба они и по отдельности были выше здравого смысла, а уж вместе… Глянув на них, я перестал сомневаться.

«Не самый скверный вариант. Ничего страшного… На съемочной площадке всегда бардак и людей разных – прорва… Отбрешемся. А если и впрямь Президент тут, то и попробуем до него добраться. Тем более кто-то из наших потомков как раз говорил что-то о съемочной площадке…»

Я откинул портьеру, выходя на первый план.

– Извините, господа, мы тут к вам случайно попали… Похоже, перепутали павильоны.

Реакцию мои слова вызвали совершенно неадекватную. Начни они ругаться – все пошло бы нормально, но черный то ли в роль вжился, то ли впрямь испугался, приняв за нахальных поклонников…

– Охрана! – вдруг завопил он, цапая кобуру. – Охрана! Ко мне!

Второй, стоявший рядом в блестящем золотом хитоне, отшатнулся, и в его лице появилось что-то человеческое. Озадаченность, что ли? Недоумение? Это длилось пару секунд, не больше, а потом произошло удивительное. «Золотой» коснулся ладонями щек и… исчез. Только воздух с легким хлопком занял освободившееся место.

Я знал, что на свете существует такая вещь, как комбинированные съемки, слышал про «зеленый экран», но это-то не кино! Это-то самая всамделишная жизнь! А значит, и пистолет, что поднимал эсэсовец, тоже, скорее всего… Блин! Больно же будет! Не дожидаясь уточнения, настоящее оружие в руках у «черного» или всего лишь муляж, я, отклонившись в сторону, выбил парабеллум из рук. Тут бы и поговорить по-хорошему, объясниться, но не получилось – из распахнувшейся двери появились двое «черных», но уже с карабинами…

– Стоп! – вскинул ладонь Пуго. – Перерыв! Антракт!

Ага. Так ему и поверили. Он ушел от выстрелов буквально чудом – присев и ногой уронив на пол одного и сбив прицел другому. Зорбич, не вдаваясь в размышления, прикладом обездвижил обоих и растерянно обернулся.

– Да что тут такое?

В коридоре еще звенел крик черного офицера, но его уже заглушал топот сапог. Слева, где коридор поворачивал, показалось несколько фигур в форме вермахта. Пророкотала автоматная очередь, и выскочившие из-за поворота смельчаки нырнули назад.

– К лифту, быстро! Это все по-настоящему!

Никто не кричал «Стоп!», «Мотор!» или что там еще кричат в подобных моментах киношники, так что и впрямь Пуго прав – не кино тут снимают…

Пользоваться лифтом – это для дураков. Не хватало еще загнать группу в такую примитивную ловушку – но где-то рядом с ним наверняка проходила обычная лестница. Я не ошибся. Не сомневаясь, что товарищи последуют моему примеру, побежал вверх. Позади дважды грохнуло – кто-то не пожалел гранаты. Задержавшись, я бросил взгляд вниз по лестнице. Припав на колено, Пуго бодро садил длинными очередями вдоль коридора. Я остановился в пролете. Перекрывая грохот выстрелов, проорал, свесившись вниз:

– Пуго! Назад! Прикрываю!

Опустошив магазин, тот послушно бросился к нам. Я подождал, пока тот поднимется на пролет, и швырнул под лестницу похожую на длинную толкушку гранату. В дверном проеме мелькнула чья-то рука, протянувшаяся к ней, и, не колеблясь, я пятипатронной очередью отбил охоту хвататься за чужие гранаты. А там и ахнуло!

От грохота заложило уши, внизу заорали, заклубившаяся пыль скрыла проем. Сорванная с петель дверь, накренившись, перегородила выход. Я швырнул туда еще одну толкушку и припустил догонять товарищей. Догнав Пуго, спросил на бегу:

– Ты когда понял, что это не кино?