— Вас тащат по лестнице, ваш взгляд скользит по потолку, стенам. Вас выносят во двор. Вспомните, может, кто-то попался вам навстречу?

— Вижу мужчину, который хотел войти в подъезд, но, заметив, как меня выносят, попятился назад. Позади прозвучал высокий голос.

— Что произнес этот голос?

— Ему объяснили, что я пьян.

— Вас несут через двор. На какое-то время вы очнулись, что вы видите прямо перед собой?

— Небо. Оно расплывается.

— Соберитесь. Вы видите машины, ваш взгляд сосредоточен на кузове машины. Что это за машина?

— Джип «Лексус».

— Какого он цвета?

— Кузов машины серебристого цвета.

— Открывается дверца, вы видите сиденье. Что еще?

— Меня положили на пол. Мужчина с наколкой вытащил из кармана пистолет и вложил его мне в руку.

— Что вы чувствуете?

— Я ощущаю прохладу металлической поверхности пистолета. Мне хочется сжать рукоять, но в пальцах нет силы.

— Что же это за пистолет?

— «Браунинг». Пистолет очень старый. Рукоять потерта. Наверняка это оружие поменяло не одного хозяина.

— Что происходит дальше?

— Пистолет вытянули из моей ладони. Слышу, как открылась передняя дверца. Раздался женский голос. У меня такое чувство, что я его где-то слышал прежде. Все, дальше тьма.

Анисимов пришел в себя через несколько минут. Некоторое время он сидел неподвижно, пытаясь сосредоточиться. Потом молча посмотрел запись сеанса. Опять помолчал.

— Хорошая работа, — наконец сказал Анисимов.

— Я старалась.

— Но что было дальше?

Пожав плечами, Ангелина сказала:

— А ничего больше не было. Так что ничего особенного. Во всей этой неприятной истории хорошо одно — то, что ты жив. Все могло быть гораздо хуже.

— Я это знаю, — сдержанно подтвердил Анисимов. — Давно хочу спросить: как это у тебя получается?

— Некоторые способности, потом учеба… Если этому долго учиться, то подобные вещи уже не покажутся каким-то необъяснимым чудом. А вообще подобный процесс называется гипнореконструкцией.

Игорь чувствовал некоторый дискомфорт. После первых минут пробуждения его тело казалось ему каким-то чужим, и требовалось некоторое время, чтобы вернулись прежние ощущения. Ему казалось, что он заново учится не только воспринимать окружающее, но даже дышать. Нечто подобное происходит с человеком после тяжелой болезни или после затянувшейся депрессии.

Возможно, что подобное вмешательство в психику не проходит бесследно для личности. Не исключено, что «кинолента памяти» после многократного просмотра изнашивается и ветшает, именно поэтому даже недавние события для него не выглядели яркими и больше походили на размазанные неясные видения, словно его от них отделял большой промежуток времени.

А что, если в результате этих экспериментов его «кинолента памяти» поизносилась настолько, что из нее были выброшены целые главы жизни?

От этого предположения Анисимова невольно бросило в жар. Действительно, с недавнего времени он обратил внимание на то, что некоторые эпизоды его жизни становились едва различимыми, туманными и чужими. Такое впечатление, что на его «кинопленке памяти» вдруг неожиданно потускнела эмульсия, обесцветив до неузнаваемости прожитые дни. Некоторые моменты его прошлой жизни при воспоминании о них казались настолько тусклыми, что их подчас невозможно было отделить один от другого. Они накладывались, переплетались. Его сознание выдавало какие-то искаженные воспоминания, напоминая изрядно побитый электронный файл.

С его памятью что-то было не так.

— Что случилось? — встревоженным голосом спросила Ангелина.

Игорь пожал плечами:

— Ничего особенного. Лезет в голову какая-то чертовщина. Даже не представляю, как от нее отделаться.

— Ты сильно побледнел. Знаешь, я очень испугалась за тебя.

— Послушай, Ангелина, тут такое дело… — Засомневавшись, Анисимов тут же добавил: — Хотя знаешь… Выброси все это из головы. Это я так.

— Ну, смотри, я могла бы помочь тебе, — обиженно сказала Ангелина.

— Попробую справиться сам, — после некоторых колебаний буркнул Анисимов.

— Мне кажется, что домой тебе пока лучше не ходить. У тебя есть где спрятаться?

— Со мной все в порядке.

— Ты не хочешь остаться?

— Нет. Слишком много дел.

Анисимов вышел на улицу. На него навалилась какая-то апатия — не было желания ни работать, ни думать. Скорее всего такое состояние не что иное, как постгипнотический синдром. Нужно завязать со всеми этими проникновениями в сознание, иначе можно заработать какую-нибудь психическую болезнь.

Ходьба доставляла ему удовольствие. Топаешь себе, ни на кого не глядя, размышляешь о жизни, и тебе совершенно нет никакого дела до окружающих. Этакое одиночество в толпе.

Анисимов пробродил около часа, прежде чем ему удалось вернуть душевное равновесие. Вытащив из кармана телефон, Анисимов набрал номер Альберта.

— Послушай, у меня к тебе имеется маленькая просьба.

— С маленькой просьбой ты ко мне обращался только что. Мы же с тобой договаривались, что твои звонки не будут слишком частыми.

— Этот последний, — заверил его Анисимов.

— Ты серьезно?

— Я серьезен, как никогда. Ты хочешь, чтобы я позабыл о твоем существовании?

В трубке повисло напряженное молчание, после чего Альберт заговорил вновь, выдавая свое состояние легкой дрожью в голосе:

— Где гарантия, что я могу тебе верить?

— Скажи мне откровенно, я тебя когда-нибудь обманывал?

Голос в телефонной трубке задумчиво прогудел:

— Что-то не припомню.

— Вот видишь. Как только ты сделаешь для меня маленькое одолжение, так я тотчас уничтожу все бумаги.

В последнее время отношения между ними стали весьма напряженными. Пора как-то разрубать этот узел. Альберт совершенно не та рыба, которую можно бесконечно долго держать на крючке. Такая может и утянуть за собой в глубину, только брызги разлетятся во все стороны.

— Договорились. Что тебе нужно?

— Мне нужно знать, кто проживает по адресу: Беломорская, четырнадцать, квартира двадцать семь.

— Я перезвоню тебе через пять минут.

Сунув мобильный телефон в карман, Игорь направился в сторону ближайшего сквера. Устроившись на скамейке, Анисимов едва успел раскурить сигарету, как затрезвонил телефон.

— В этой квартире проживает Терехин Федор Герасимович.

В горле Анисимова пересохло.