— Ты правда был женат? — спросила я, хотя какоемне до этого дело?

— Нет, конечно. Жаль, с нами нет Сашки. Семья была бы всборе, — засмеялся он, погладил мои колени, пряча взгляд. — Янадеялся, что ты меня ненавидишь, — вдруг сказал он серьезно. — Тоесть, конечно, надеялся, что все еще любишь. Говорил тебе гадости, злился.Верил, что и дальше так смогу. Тебе было бы легче. Но не смог. Почему бынемного не пожить в свое удовольствие? Как видишь, я опять думаю о себе. А надобы о тебе подумать.

— Замолчи, — попросила я, взяла в руки медальон,похожий на солдатский, что висел на его шее. Медальон меня интересовал мало,просто я боялась поднять глаза.

— Он открывается, — заметил Лукьянов. — Вотздесь есть кнопка. Открой.

— Зачем?

— Увидишь. — Щелчок, и крышка приподнялась, яувидела свою фотографию. — Я сентиментален, — опять засмеялсяЛукьянов. — Вот так Светка узнала о твоем существовании. Я люблю тебя, иничего с этим не поделаешь.

— Саша… — прошептала я.

— Тише, тише… все нормально. Прости меня. Я не долженбыл допустить этого, переоценил свои возможности. Бывает. Ты, главное, меня нежалей. У меня скверная работа, на пенсию у нас не выходят. Так что спокойновыполняй задание.

— Компромат у тебя?

— Конечно.

— Никакого задания Дед мне не давал. Может, он на что-тонадеется, но напрасно.

— Эй, — посуровел Лукьянов, — насчет твоегообещания я пошутил. Забудь об этом. Просто делай свое дело.

— А ты бы смог? — спросила я. Он нахмурился.

— Не знаю. Не думай обо мне лучше, чем я есть на самомделе. Хочешь, скажу, что я подумал, когда охотился на киллера, а ты прикрывалаТагаева своей спиной? Шлепнуть вас обоих, смыться и начать жизнь с чистоголиста.

— Хорошая идея, — кивнула я. — Может, этовыход для всех нас.

— Не болтай чепухи. Просто, оказалось, я страшноревнив. Видеть его рядом с тобой было… Жаль, что он ушел раньше, чем я появилсяу Филиппова. Шлепнул бы его с удовольствием.

— Замолчи, — попросила я, — не о том тыговоришь.

— А что сказать? Что я люблю тебя? Люблю. И что? Впуталтебя во все это дерьмо. Радуюсь, что ты рядом. Устроил себе маленький рай передблизкой кончиной, вместо того чтобы просто исчезнуть, не мучая тебя.

— Ничего не имею против рая напоследок, —улыбнулась я. — Кончай болтать чепуху, лучше поцелуй меня. — Я обнялаего и притянула к себе.

Утром я проснулась поздно. Ставни в доме были закрыты, и яне сразу сообразила, который час. Лукьянова рядом не было. Я вдругперепугалась, вскочила, распахнула дверь и увидела его в кухне, он стоял передплитой и что-то помешивал в сковородке, напевая какой-то мотивчик.

— Привет, — улыбнулся он, поворачиваясь комне. — А чего глаза испуганные?

Я подошла и уткнулась в его плечо.

— Саша, — сказала я тихо, — не бросай меня,ладно?

— Учитывая, что это ненадолго… — скроил он забавнуюфизиономию, — так и быть, не брошу. Кофе будешь? Бери чашку и садись застол.

Я выпила кофе, разглядывая столешницу.

— Давай прикинем… — начала я неуверенно, но он перебил:

— Эй, а как же наш маленький рай?

— Лукьянов, — разозлилась я, — не собираешьсяже ты сидеть здесь и ждать, когда тебя в самом деле пристрелят.

— Можно, конечно, подергаться, — насмешливо изрекон. — Одно теперь ясно: не видать мне рая, как своих ушей, ты ведь оченьдеятельная особа.

— Давай подумаем, как тебе смыться, — предложилая.

— Давай подумаем, куда, — в тон мне предложил он.

— Черт… да куда угодно.

— Нужны деньги и документы.

— Ни за что не поверю, что ты об этом непозаботился, — съязвила я.

— Скажем так: я работаю над этим. Такой ответ тебяустроит?

— А если попробовать поторговаться с Дедом?

— А что решает твой Дед? Если ты нацелилась накомпромат, то он в надежном месте. Не здесь.

— Перестань, — попросила я.

— Да-да, я помню. Ты на моей стороне. Иди ко мне.

— Саша…

— Иди ко мне, дурочка, и выброси из головы все своимысли. Будешь портить мне жизнь, пошлю к черту.

Я перебралась к нему на колени, и, не успев толкомпозавтракать, мы очень скоро оказались в постели. Однако поверить в то, чтоЛукьянов сдастся без боя, я не могла. Это на него непохоже. Пусть он мне неверит и держит свои планы в секрете, у меня есть свои. Но чтобы реализовать их,требовалось кое-что уточнить. И я принялась приставать к Лукьянову с вопросами,пользуясь тем, что он благодушествовал, развалясь по соседству.

— Саша, — спросила я, — кому принадлежалаидея убрать Никитина?

— Что ты за человек такой? — посетовал он. —Помнится, приставала ко мне с любовью: «Саша, скажи, что меня любишь», —передразнил он, кстати, получилось похоже. — Теперь я готов болтать освоей любви сколько угодно. И что? Ты пристаешь ко мне с убийствами.

— Считай, что это женское любопытство.

— Если женское любопытство, тогда валяй, —милостиво разрешил он.

— Я же вопрос задала, — надула я губы, онприподнялся и поцеловал меня.

— Кто сие придумал, не знаю. Мне не докладывают.Филиппов вызвал меня и дал задание. Я приехал, познакомился с этой бабой… Чегосмотришь? Не нравится, как я сказал? А если скажу, что влюбился без памяти,понравится?

— Ты с ней познакомился, — напомнила я.

— Угу. Потом она увидела твою фотографию. Началаприставать с расспросами. Она могла тебя знать, ты ж здесь знаменитость,поэтому я придумал историю о любви с большой буквы, твоей, не моей. Любила тыменя, и я тебя вроде тоже, но подлость характера восторжествовала, и я сделалглупость. Короче, лишился счастья. Плел я все это, не подумав, что бабам такиеистории, как завязавшему бутылка. Она кинулась узнавать, кто ты и что. Слушай,зачем я это рассказываю, ты и так все знаешь.

— Не все. Ты действительно рассказал ей о готовящемсяубийстве Никитина?