«Королева и ее брат?» А вовремя я вернулась!

День моего возвращения можно было назвать самым прекрасным. Потому что я решила, что дети, которые ждали и переживали обо мне — важнее всего остального. В конце концов никуда мои гости не денутся. А детвору пора приучать к себе не только как к грозной опекунше, но и учителю.

Поэтому после непродолжительного отдыха (освежившись, перекусив), отдав все распоряжения касательно послов и ухода за ними, я собрала всех детей на прогулку в лес. Благо снег уже лег мягким ковром и можно было немного подурачиться.

Подурачиться — иногда необходимо всем. Даже семидесятилетним бабушкам.

Конечно же с нами отправились Аррияш с подручными, Интена и Люси, учительница воспитанников Лагода и Кариша… Тирхан вот остался (чую, по возращению придется его любопытный нос от товара отрывать, а то и вовсе в лаборатории ловить).

Чего мы только не делали в лесу! И в прятки играли, и белок гладили (шубку они уже успели сменить), и зайцев за уши дергали и даже пару лис пощупать удалось (спасибо духу), кого покрупнее мы детям показали издалека, чтобы не перепугать народ. Впрочем, к морфу в виде волка все привыкли, может, зря я переживала об этом?

Попутно я, конечно, рассказывала о бытье зверья, о том, кто чем питается, чем может быть полезен человеку и почему нельзя животных истреблять в больших количествах ради обогащения. А то Рудик отличился своими знаниями о ценности меха и грандиозной идеей заработать чуть ли не с воздуха.

Поведала о естественном отборе и пищевой цепи. Понятно, что по весне я еще инструктаж по травам проведу, но и сейчас наше маленькое путешествие вышло и познавательным, и интересным. Тем более сопровождалось все жаренным на костре хлебом и мясом. А также сказками Лагоды, которая ненавязчиво дополняла мои познания о животных, и иногда чуть переиначивала для детских ушей. У нас вообще получились три возрастные группы.

От пяти до десяти лет, от десяти до пятнадцати и от пятнадцати до семнадцати лет. Старшие старались приглядывать за младшими, но, когда я утащила их барахтаться в куче снега, которую для меня собрал и нагнал дух-хранитель, про ответственность они на время забыли и расслабились.

В дом мы вернулись поздно вечером, когда мое чадушко решило, что с него достаточно приключений, и надо бы уже нормально поесть, а еще лучше и поесть, и песенку послушать, а там и поспать… и все, конечно же, одновременно.

Упластались, на самом деле, абсолютно все. И воспитанники, и мои помощники, и я сама. Но это была такая приятная, правильная усталость, от которой сами собой губы в улыбке расплывались. Спать сегодня всем будет сладко.

Всем, кроме меня похоже.

Потому что Тирхан, зараза, таки отправился в лабораторию! И пока весь дом стоял на ушах, готовясь к заслуженного отдыху (поужинали все уж очень шибко), я тихо зверела от невозможности оставить Илюшку на Интену и пойти надавать пенделей старому любителю чудес.

Хорошо хоть дух контролировал его художества, пусть ему больше и хотелось побыть с мелким тираном, который дорвался в единоличное пользование маменькой. То ли у Илиаса второе дыхание открылось, то ли просто свой вреднючий характер начал проявлять. Но после того, как я его искупала, накормила, спела песен пять, ребенок открыл глаза и весело что-то на своем зачирикал, всем видом показав: а спать-то мы и не собираемся!

В момент, когда я решила, что все-таки отдам его нянькам, и схожу за учителем, Илиас решил, что он еще голоден… Поэтому вместо того, чтобы расслабиться и позволить себе лечь в кровать, я жду момента, когда угомонится сын. А там уже отправлюсь проконтролировать питание и отдых Тирхана. Ведь забрать его как это мог сделать дух — нельзя, потому что он там какой-то эксперимент делает. Торчит над пробирками в плохо отопленном помещении! Специально запретила духу направлять жар туда, и не помогло! Засранец!

— Интена, бери это чудовище, которое надо мной издевается. — Спустя еще минут двадцать, не выдержала я. — Он не ест, он играется, и кусается.

Илюшка такому повороту рад, конечно, не был. И вой поднял, и что-то грозно заворчал.

— И чего рычим? — я дождалась пока взгляд сына сфокусируется на мне. — Ты делаешь мне больно. Не хочешь есть, а хочешь баловаться — тогда оставайся без кормушки.

Я еще по Сережке знала, что понимание у детей есть, может и на уровне рефлексов, но есть. Начинают жевать сосок в кровь, нечего терпеть. Пару раз отнять, переждать бурю, и ребенок начинает осознавать, что кушать надо аккуратнее, бережнее.

— Приглядите за ним, девочки, — отдав снова орущего Илью Интене с Люси, я собралась покинуть комнату.

Как раз самое то настроение, чтобы прописать целебных подзатыльников. Но ничего сделать я не успела: ни выйти из комнаты, ни тем более попасть в лабораторию.

Раздался взрыв. Бабахнуло знатно. Нет, дом не шатнуло, просто сильный звук, который резанул по ушам, да в нутро камнем упал.

Когда все утихло, я выругалась. Громко и грязно, только так как умеет озверевший русский человек. Совершенно не заботясь о том, что у меня есть слушатели.

То, что с Тирханом все хорошо, я знала наверняка. Как в общем-то и с лабораторией. Потому что дух за пару секунд до взрыва очаг этого самого взрыва перенёс на лесную опушку, изолировав ее магически. И с учетом, что бабахнуло знатно, не будь духа — тут на воздух бы мы все отправились!

Прибью! Вот доберусь до старого маразматика, и прибью! Собственными руками придушу!

Глава двадцать вторая

— Анастейза, милая…

— Видеть тебя не хочу. — Я все еще злилась на Тирхана, несмотря на то что с происшествия прошло больше недели.

Уж не знаю, что там гостям сказали жрецы, однако всю эту неделю я справлялась с последствиями эксперимента учителя и их не видела, мне совершенно не до общения с ними было, а тот факт, что королева и ее брат очнулись, не говорил о том, что у