«Довезите меня до фабрики. Башню я найду сама».

Она поворачивается к Копперу, вытягивается перед ним в струнку.

«Подполковник Коппер, обещай мне одну вещь».

Он качает головой, часто моргая, словно что-то попало в глаз.

«Не стану, Пенни. И ты знаешь почему».

«Это пройдет, — уверенно кивает она. — Потому повторяю вчерашнюю просьбу: женись, старый лис».

Брендон не выдерживает, выходит на улицу. Ставит на крыльцо саквояж с тетрадями, перфоратором и картами. Вскоре к нему присоединяются Раттлер и Пенни Лейн. Девушка поднимает голову, смотрит в хмурое небо.

«Все. Весна идет. Больше не будет холодов, — говорит она. И добавляет, повернувшись к Брендону: — Когда родится малыш Элизабет, обязательно покажи ему слона в цирке. Иногда стоит жить только ради того, чтобы однажды увидеть слона. Такое не забывается».

* * *

До заката Пенни Лейн лежит, свернувшись калачиком, в сгоревшем фабричном цеху. Трижды за день мимо нее проходят охранники, но лист жести надежно скрывает девушку от чужих глаз.

«Мне не холодно, — думает Пенни. — Как странно: мне совсем не холодно».

В зыбкой дреме она снова идет по улице, выслеживая ликвидаторов. Маленькая фигурка, незаметная в толпе, умело растворяющаяся в хитросплетениях света и теней. И карманы шинели набиты мелкими деталями механизмов — теми, что Пенни собирала на площади перед мэрией, когда оттуда вывезли тела.

Хрустит под тяжелыми шагами охраны битое стекло и мерзлый гравий. Пенни вздрагивает и открывает глаза. И как наяву видит генерала Раттлера сквозь прутья клетки в подвале.

— Зачем ты это делала? — спрашивает он, не сводя с Часовщика тяжелого взгляда.

Правая рука слушается Пенни с трудом, каждое движение порождает вспышку боли в спине.

«Кто дал вам право убивать нас, развязал руки и мне, — медленно жестикулирует она. — Вы все ответите».

— Мы уже ответили. Полгорода скорбит по своим близким. По людям и куклам, — глухо отвечает ей Раттлер.

Она не испытывает сожалений. Их не было и прежде, нет и сейчас. «Я делала то, что сделали бы многие перерожденные, если б имели то, что дал мне Баллантайн, — думает она. — Как легко стрелять и давить танками тех, кто никогда не окажет сопротивления».

Тень от подоконника постепенно удлиняется, солнце уходит. В третий раз мимо здания, где прячется Пенни, охранники идут уже в сумерках. Смеются над какой-то недавней историей. Как только их шаги стихают, девушка осторожно выбирается из убежища. Короткими перебежками, прячась среди груд битого кирпича и искореженных металлических остовов, Пенни Лейн продвигается все ближе к водонапорной башне, темнеющей в глубине фабричной территории.

«Трудно будет, только если поднимется ветер», — думает она.

В доме невдалеке от башни заливаются лаем псы. Пенни вздрагивает, вспоминая собак Раттлера. Треск рвущейся шинели, вонь из оскаленной пасти у самого лица… Пальцы левой руки непроизвольно складываются стилетом.

«Ты никогда не выйдешь из клетки», — звучат в памяти слова Крысобоя.

«Я не в клетке. Это ваш мир обнесен решеткой. Свобода — внутри тебя», — шепчет Пенни беззвучно.

Она обходит башню, прижимаясь спиной к ее стене. Задирает голову, смотрит на свет, брезжущий из окошек наверху. Ощупывает выступы и выбоины между камнями.

«Я залезу. Это ведь столько раз уже было», — убеждает она себя и делает первый шаг.

До верха — не меньше тридцати ярдов. До края окна — около двадцати пяти. Когда в тебе самой пять футов, это значит только одно: путь наверх будет долгим.

Скользит по камням правая ладонь, пальцы ищут малейшую выемку, позволяющую уцепиться. Стилет левой руки девушка вгоняет в расщелины, подтягивается, переносит вес тела на одну ногу, вторую ставит туда, где надежна опора. Отдыхает минуту, прикрыв глаза и распластавшись на стене, и продолжает восхождение.

«Давай, кроха», — повторяет она про себя слова Коппера. Прикусывает губу, вгоняет стилет в выбоину, хватается за край камня правой рукой, подтягивается. Дюралевые пальчики ног ищут опору. Закрепиться. Передохнуть. Тихо порадоваться, что нет ветра и луна спит за облаками. Посмотреть вверх. Ощупать следующий ряд каменной кладки. Вперед.

На середине пути она чувствует, что устала. Обнимает башню, закрывает глаза, прижимается щекой к серой шкуре. От прикосновения к холодному камню лицо обжигает резкой болью. Пенни вздрагивает, теряет равновесие, старается ухватиться правой рукой. Качается над головой низкое небо.

«Тише, замри, — слышит девушка голос Джорджино. — Не паникуй, Пенни Лейн. Давай, как раньше. Доверься мне. Расслабься».

— Помнишь, как я боялась встать на канат? — шепчет Пенни, зажмурив глаза.

«Помню. Ты была одна. А теперь я с тобой. И я тебя поведу».

Тело окутывает легкое тепло. Девушка чувствует, как ложатся на ее талию надежные, крепкие ладони. Хватается за выемку среди камней, подтягивается. Шаг. Еще шаг.

«Ты не одна, Пенни. Смелее».

— Ты не уйдешь больше, Джорджино?

«Я и не уходил».

Последний ярд дается тяжелее всего. Кладка плотная, щелей мало. Пенни приходится отползать в сторону от окна, ища опору. От пальцев правой руки, ободранных о камни, на стене остаются темные пятна и полосы.

«Сюда, Пенни. Ставь ногу. Переноси левую руку правее и выше, на два часа. Еще шажок».

Ладонь дотягивается до подоконника. Пенни опирается на стилет, подтягивается, ложится животом и проскальзывает по глубокому узкому проему внутрь башни. Выбивает стекло, падает на пол, медлит секунды, выжидая, пока притихнет боль, поднимается.

— Что за черт? — слышатся голоса из-за двери. — У кого ключ? Где этот проклятый сержант? Да разыщите его кто-нибудь!

— Вот это сюрприз, — тихо смеется темнота в углу комнаты. — Здравствуй, Пенни. Рад тебя видеть.

Байрон Баллантайн сам выходит ей навстречу. Звенит по полу цепь, ограничивающая ширину шага. Такая же цепь не дает Баллантайну поднять руки выше груди. Темные волосы спутались, на впалых щеках неопрятная щетина.

— Я не сомневался, что ты выживешь. Мир должен принадлежать таким, как ты. Сильным.

Девушка выпрямляется, откидывает за спину волосы. Быстро осматривается по сторонам. Свеча? Керосиновая лампа?.. Байрон уже рядом, и Пенни видит свое отражение в его глазах.

— Ты же не просто так пришла, голубка? — без улыбки спрашивает он.

Не медлить. Девушка бросает себя вперед, обхватывает Баллантайна за талию правой рукой, левой резко бьет снизу вверх и наискосок. Пальцы-стилет рвут черную ткань жилета, встречают сопротивление мышц, входят в живую плоть. Байрон обеими руками старается оттолкнуть от себя куклу, рычит сквозь стиснутые зубы. Пенни изо всех сил теснит его к стене, стальной трехгранник все глубже погружается под ребра. Байрон резко поворачивается, от рывка девушка теряет равновесие и кувырком летит на пол. Баллантайн тяжело дышит, зажимая ладонью рану в левом подреберье.