И мы, дружно отложив вилки, отправились в прихожую. Это и к лучшему, что Гриша так своевременно занял Орино, хотя бы поприветствую друга.

Денис не изменился совершенно – все такой же обаятельный и решительный. Встрече явно обрадовался, поскольку, первым делом поприветствовав хозяйку, принялся меня обнимать. Да как! Так к себе прижал, что дыхание перехватило!

– Регина! Живая и здоровая и – что главное – наконец-то на Земле! Надолго? – немного шутливо уточнил он, отпуская меня.

– Увы, всего на пару недель.

На лице Дениса мелькнуло разочарование.

– Я еще и не одна приехала, – сразу добавила я. – Со мной мой друг, мы работаем вместе.

– И он верлианец! – страшным шепотом добавила Надюша.

– Верлианец? – Денис сразу насторожился, черты его лица стали заметно суровее, напомнив мне о том, что он был непосредственным участником самого начала наших отношений с Орино.

Смутившись, отвела взгляд – представляю, какие у него возникли мысли. А взгляд Дениса, на мгновение остановившись на моем лице, сделался озабоченным.

– И ты после всего пережитого связалась с одним из этих? – Тон вопроса был далек от миролюбивого, с утроенной силой воскресив все мои опасения насчет их с Орино непосредственного контакта. Но тут же, словно поймав новую мысль, встревоженно переспросил: – А ты уверена в том, что этот выбор… твой?

Надя с недоумением уставилась на Дениса, а я неловко поежилась и возмущенно кивнула:

– Конечно! И давай не будем поднимать эту тему.

Денис покачал головой:

– Наивная ты, так и не поняла, на что они способны. А еще не представляешь, как они относятся к нам – как к расходному материалу! – В голосе послышалась горечь.

– Я надеюсь, атмосферу вечера вы подобными рассуждениями портить не намерены? – с серьезным видом вклинилась в разговор Надя.

– Нет! – пообещал Денис, но тут же напряг меня следующим заявлением: – Хотя пара вопросов к этому… коллеге у меня найдется. Пусть не думает, что все мы тут такие безропотные оловянные солдатики…

Орино

Все у нас с Региной шло совсем не так, как мною планировалось. И это пугало. Чем, я доподлинно еще сам не разобрался, столько всего было намешано в этом вопросе. Но страх, поселившись внутри с того самого момента, как инопланетянка столь явно изменила свое отношение ко мне, – не покидал, лишь утверждаясь во мне все сильнее. Я терял право эксклюзивности. И свой уникальный шанс на потомка.

Первые полгода после возвращения с Верлинеи виделись мне идиллией. Регина была невероятно покорна и послушна моим намерениям и планам, позволяя мне шаг за шагом порабощать и подчинять себя, вселяя в меня уверенность в том, что вожделенный итог – собственный ребенок из Высших – будет вот-вот достигнут.

И только Ньер, с необъяснимым упорством вновь и вновь прилетавший на мой объект и всячески понуждавший меня оставить земную девушку в покое, служил досадной помехой. Одним своим видом напоминая мне о том, что отведенное время утекает… Но и с этой «напастью» я научился справляться, пусть и в ущерб Регине, но… по большому счету, получив от нее задуманное, я не нуждался больше в ней и мог позволить себе медленное разрушение ее сознания. Она всего лишь земная женщина, одна из многих, одна из тех, кого не должно было существовать вовсе. Пусть и именно она пробудила мои ньехи. Но, воспользовавшись ею, я мог вполне оставить ее в прошлом. Моей благодарностью стала бы ее жизнь.

Так я думал изначально, но после… все чаще меня одолевали сомнения. Получится ли? Не был ли я излишне самонадеян, мысленно уже одарив себя потомком? Так ли земная девушка чужда мне?..

Реги, чем больше времени мы проводили вместе, тем явственнее притягивала меня, усиливая мой личностный интерес, желание разобраться в ней, научиться понимать ее мысли. Но я боролся с этой слабостью, намеренно придерживаясь привычного с детства стиля взаимоотношений с женщинами, сводя все к простому физическому контакту. Но теперь… я все чаще ощущал неуверенность, понимая, что в отлаженном мною плане начинаются сбои: Регина внезапно изменилась. И даже не Ньер был тому виной. Но вот что – я не понимал. И это напрягало, как и стремительная утрата контроля над ситуацией.

Ее отчужденность я ощутил сразу: уж слишком высок был контраст с предыдущим поведением Реги. Из «дышащей мною» девушки она начала превращаться в сдержанную и закрытую особу, отгораживаясь от меня, скрывая чувства, эмоции и мысли. И сделать что-то, изменить давшую крен ситуацию, я не мог – опять же не имел подобной возможности. Право эксклюзивности не только наделяло меня возможностью получить потомка, но и связывало мне руки в способах ответных действий. Я и так раз за разом стирал ее воспоминания. Мысль подвергнуть ее внушению и заставить пояснить ситуацию тоже не дала эффекта – девушка лишь плакала и лепетала что-то бессмысленное и откровенно мне непонятное. Что-то из их земных межличностных заморочек. Но я не представлял для себя положение, когда подчиню собственное существование их жалким материям и взглядам. Все это было мгновенно мною отринуто. Я искал причину ее отчужденности, наблюдал, выяснял…

А Регина все делала для того, чтобы свести наше общение к минимуму. Когда я уже привык, что на любой мой призыв она немедленно ответит подчинением, явившись ко мне, она начала всячески оттягивать визиты, одновременно сокращая их время. И это после того, как я в полной мере оценил возможность совместных ночей и пробуждений! Невероятнейший опыт, сокрушительный для моего сознания.

Все это откровенно пугало и было непонятно. Что ее не устраивает?.. Но задать этот вопрос я не мог – пока. Меня сдерживал инстинктивный стереотип безоговорочного подчинения самке. Однако я наблюдал, буквально преследуя Регину, стараясь понять, в чем причина изменений в ее поведении. И не находил ответа…

Но, наблюдая за нею в общей столовой, слушая высказывания ее непосредственного начальника (которого сам же старательно наводил на эту тему, надеясь хоть так – уяснив земную точку зрения – обрести понимание), напряженно разглядывая спину вновь покидающей меня ночью женщины, я терзался странными эмоциями. Яростью. Злобой. Отчаянием. Я не понимал почему. Откуда они? И что в такой ситуации делать мне? Противоречить своей месте я не мог. Но не мог и привычно смиренно принимать решение своей самки… уже не мог. Мне не хватало большего, того, что, я знал, она могла мне дать. Пробовал заставить Регину «быть прежней» под влиянием внушения, но сам же и отказался от этой идеи. Настолько безжизненной, неживой она сразу стала… как бездушный робот. Я жаждал другого – алчно желал ее искренности, ее полного растворения во мне, того ощущения мира с собой, что подарила мне инопланетянка. Она смогла усмирить мою извечную необъяснимую тягу, принесла мне душевный комфорт и… радость бытия.

А Регина уходила все раньше, час за часом урезая мое время, уменьшая мои шансы на потомка. Они и так были невелики, и чем быстрее и безрезультатнее протекало время, тем отчетливее я ощущал: у меня не получалось. Я же злился, впадая в страшную ярость, наблюдая внимание сильной половины коллектива базы к моей женщине. В каждом подобном взгляде мне мерещилась утрата права эксклюзивности. И сделать я ничего не мог – наш первоначальный договор этого не предполагал, а действовать иначе было для меня противоестественно. Но одновременно я понимал, что пойду даже на устранение соперника, что не допускаю мысли о том, что моя места наделит правом эксклюзивности другого. И месты в моей трехэтапной жизни были, но такое ощущение – никогда.