Илар услышал густой медный звук – он плыл через зал, пронизывая до мозга костей, и ему тут же подумалось, что без магии тут не обошлось. Слишком уж густым, мощным оказался этот звук. Колокол, способный так загудеть, должен быть размером с телегу, не меньше.

– Красиво! – не выдержал молодой колдун, и старик довольно подмигнул:

– Ага! И кто поверит, что этот звук издает во-он тот колокольчик, что висит на столе председателя собрания. Видишь, вон тот золотой колокольчик, что на золотой же арке? Это он! К нему специальный молоточек. Тюк! И понеслось на всю округу! Слышат только колдуны, простые люди не воспринимают. Сильная магия! Старинная! Этому колокольчику несколько тысяч лет – по крайней мере, так утверждают жители Башни.

Кивнув, Илар замер в резном деревянном кресле, положив руки на подлокотники. Кресла для публики соединялись между собой длинными деревянными же лагами, так что получалась длиннющая деревянная скамья. Илар раньше не видел таких залов – приспособленных только для того, чтобы в них сидеть. На его взгляд, не надо было тратить столько денег, чтобы весь этот народ отсиживал свои зады. Почему не выслушать стоя, как всегда это делалось в залах императорского дворца?

Трудно понять колдунов, очень трудно. У них свои представления о том, как надо жить. Оно и понятно – как может семисотлетний долгожитель понять человека-однодневку, живущего 60–80 лет? Для колдуна даже старики из человеческого племени просто дети неразумные.

Колокольный звон стих, двери зала заседаний закрылись, отрезав двести с лишним колдунов от тех, кому не надо слышать разговоры ученых мужей, дабы уши простолюдинов не свернулись в трубочку от горячих фактов из жизни почти небожителей.

Колдуны притихли, ожидая выхода «лучшего из лучших», мейстера. Илар обеспокоенно посмотрел на Дарана, сидящего между ним и старым колдуном, хотел сказать что-то вроде: «Демон с ними, пошли отсюда! К лекарю надо!» – но не успел. Между рядами кресел быстро прошмыгнул мейстер, шагая так, будто торопился к остывающему обеду, и занял свое место на возвышении, рядом с золотым колокольчиком, возле того колдуна, что тюкал по колоколу перед началом заседания. Усевшись, поднял правую руку и негромким голосом (но было слышно на весь зал – магия?) объявил:

– Очередное полугодовое собрание Ученого Сообщества объявляю открытым. Коллеги, сегодня мы должны рассмотреть несколько жизненно важных вопросов, но, прежде чем приступим к их обсуждению, я хочу представить вам прибывших этой ночью коллег. Это известный мастер магии Иссильмарон Ауганский, а также его ученик, адепт магии Илар Истарский, недавно ставший черным колдуном, но уже добившийся определенных успехов. Да, да… это он.

Мейстер слегка улыбнулся, услышав шепоток, пролетевший по залу, снова посерьезнел и продолжил:

– Адепт Илар имеет специальные полномочия от Ордена и от императора. Вы должны всячески содействовать его работе по расследованию преступлений, происшедших за последние годы. Я имею в виду убийство коллег, а не воровство подштанников и не мордобой перепивших конюхов, господа! И нечего тут хихикать, все очень серьезно! Приближается известная дата, и каждый из вас может стать жертвой неизвестного убийцы! Коллега Илар обладает способностью поднимать мертвых и добывать у них нужную информацию, но думаю, что вас не утешит, если он станет допрашивать ваш не вполне остывший труп! Потому – отвечать на вопросы, любые! Содействовать в расследовании – во всех отношениях! И не ныть, не бегать с жалобами, как вы это любите делать! Ваши слезы на тему: «Опять колдунов ограничивают в их правах!» – меня абсолютно не волнуют! Вы должны следовать уставу Ордена, уставу Башни и выполнять то, что предписывают наши законы. Все. Адепт, покажитесь коллегам!

Илар встал, чувствуя, как по позвоночнику прокатилась капелька холодного пота, а руки заледенели, повернулся лицом к залу и замер, перед этим судорожно мотнув головой, будто бодал невидимого противника. Сотни глаз сверлили его беззащитное тело, часть – доброжелательно, часть враждебно, но все смотрели с невероятным любопытством. В таком захолустье мало интересных событий, потому приезд эмиссара от самого императора, с особыми полномочиями, такого молодого и такого уже скандально известного, – это ли не спектакль, достойный внимания любого обитателя Башни?

– Можете присесть, адепт! – доброжелательно кивнул председатель, он же мейстер Ордаг. – Если кто-нибудь из присутствующих откажется ответить на ваши вопросы или будет вставлять палки в колеса вашего расследования каким-то иным способом – немедленно сообщайте мне. Я приму безотлагательные меры! Подобное поведение будет рассматриваться как преступление по отношению к Ордену и империи, и негодяй тут же угодит под суд!

– А если он будет спрашивать, в какой позе я занимаюсь сексом со своей женщиной? – с места выкрикнул один из колдунов, мужчина на вид лет тридцати пяти. – Мне и это ему рассказывать?

Зал захихикал, зафырчал, люди задвигались и заскрипели рассохшимися креслами. Председатель окаменел лицом, помолчал две секунды, затем выдал ледяным, но полным ехидства голосом:

– Если понадобится, ты, коллега Ромель, расскажешь даже то, на какую глубину ты погружаешь свой предмет в объект обожания! Впрочем, это был бы вопрос риторический, так как всем женщинам в округе давно известно, что ты не отличаешься особенной глубинной силой в этом вопросе! Кстати сказать, одним из вопросов будет твое поведение по отношению к госпоже Будуран, приехавшей к нам создать амулет верности, уберегающий ее от походов на сторону! С каких это пор для создания амулета нужно неделю заниматься сексуальными упражнениями с колдуном-изготовителем? Не смейтесь, господа, ничего смешного в этом нет! Человек воспользовался слабостью дамы, не умеющей отказывать мужчинам, и неделю использовал ее, как шлюху в борделе! Это нарушение профессиональной этики, обман клиента, и, если подобное достигнет ушей императора – а оно достигнет! – виновный понесет заслуженное наказание! Но пока я лишаю коллегу Ромеля месячной оплаты за работу, одновременно увеличивая количество часов приема клиентов!

– Несправедливо! Она сама хотела! – яростно завопил Ромель, ударив кулаком по подлокотнику. – Сказала, что хочет насладиться в последний раз! Что потом будет только муж! Ни за что наказываете! Произвол!

– Мне она сказала другое, и кроме того – ты не должен был пользоваться ее слабостью, даже если она и предлагала! Все, разговор окончен! Еще пара слов, и ты вообще отправишься на недельку в темницу, на хлеб и воду!

Мейстер оглядел зал, успокаивающийся под его взглядом, как бушующее море, в которое вылили несколько бочек масла, собрался сказать что-то еще, но вдруг увидел мальчишку, стоящего перед трибуной. Когда тот успел пробраться на сцену, никто не мог понять, даже Илар, мимо которого мальчик прошмыгнул в мгновение ока.

Даран стоял молча, бледный как мел, а на груди его сверкало ожерелье из крупных, прихотливо ограненных камней. Выглядело все это дико, абсолютно нереально: хрупкий мальчик и сверкающее в свете магических фонарей ожерелье.

– Мальчик, что тебе? – растерянно спросил мейстер, привставая с места, и… больше ничего не успел сказать. Даран вдруг простер руки и звучным гулким голосом, совсем не подходящим худенькому ребенку, громко провозгласил: