Джин чуть выставила вперёд изящную ножку, дабы будущие картины, изображающие сие знаменательное событие, запечатлели её с наиболее выгодного ракурса:

— Они могут отнять наши жизни, — гордо вскинула голову она.

— Но им не отнять нашей дури-и-и-и! — согласно проорала агент Пижма, проносясь мимо верхом на ошалевшем мужике в съехавшем набекрень шлеме. — Вперёд, мой конь ретивый!

— Девушка! — на бегу умолял охранник. — Одумайтесь! Вы же нежное и невинное создание!

Создание, доказывая свою невинность, подбодрила солдата ударом каблуков и указала мечом на вход в пещеру:

— Вперёд под знаменем красным! Прорываемся в штаб неприятеля! Ну? Чего замолчал? Не слышу воинственного ржания!

Пленённый солдат произнёс пламенный монолог, который, к сожалению, к воинственному ржанию не имел ровно никакого отношения, как, впрочем, и просто к приличной речи. Вместо того, чтобы засмущаться, как полагалось бы приличной девице, не осёдлывающей полузнакомых мужчин в любой непонятной ситуации, Пижма просто хорошенько шлёпнула «коня» по ягодицам плоской стороной меча. Опасаясь скорой переквалификации из коня в мерина, мужик смирился и ускорился.

Боевые селяне наступали, брали количеством, сжимали охранников в живые клещи; воины, поначалу не решающиеся обороняться всерьёз, с трудом выгрызали последние метры свободы, меньше всего заботясь о Ювеналии, так и не высунувшимся, вопреки обещаниям, на помощь, и о его таинственных делах с молодым Ангуссоном.

— Сэм, милый, — Ленора, элегантно прикрывая зевок ладошкой, указала изящным пальчиком на самого терпеливого, оттеснённого к стене пещеры стражника, исступлённо размахивающего мечом, — ударь его для меня, пожалуйста.

Дядя Сэм радостно затрусил исполнять указ.

— Этого, что ли? — ткнул он в жертву с безопасного расстояния.

— Да-да, его.

Ленора шепнула заклинание, которое, повинуясь её жесту, вытянулось в лассо, сверкнуло ярким лучом света в испещрённом тучами небе и оплело колени стража. Тот, сорванный с места, обездвиженный невидимым врагом, упал на землю и замер у ног дяди Сэма. Супружник легонько пнул поверженного носком сапога и, с чувством выполненного долга, заспешил обратно к любимой.

— Мой герой! — встретила она его страстным поцелуем.

Пижма спешилась, пинком отправляя «коника» к погрустневшим собратьям.

— Снимите себе номер! — завистливо буркнула она милующейся парочке.

— А это мысль, — поддержала раскрасневшаяся в сражении Ленора. — Мы немедленно вернёмся в имение, запрёмся в комнате, прикажем принести нам лучшего вина и тёплых фруктов…

— А тёплых-то зачем? — не поняла Пижма.

— Когда будешь потреблять десерт с тела любимого мужчины, поймёщь, — подмигнула Ленора, впервые за долгие годы заставив агента покраснеть.

— Десерт я и без всяких мужских тел потреблю, — она решительно развернулась к пещере, доносящиеся из которой звуки тоже были далеки от мирных.

— Колдовать внутри опасно — пещера развалится на части. Попробуй выманить Ювеналия ко мне, — посоветовала Ленора, занимая позицию у входа.

— Обойдётся, — Пижма щёлкнула ногтем по лезвию верного Димона. — Я отрублю ему… нос.

Дядя Сэм растерянно потрогал кончик собственного носа, сообразил, что Пижма собиралась отрубить председателю изначально и, вздрогнув, проговорил:

— Нет в тебе тяги к дипломатии…

— Нету, — подтвердила агент. — На все вопросы преподавателя по переговорам я отвечала, что надо лупить из пушки. Так вот, ребята, — Пижма нехорошо улыбнулась. — Тяжёлая артиллерия подошла.

Она вошла в логово дракона, игнорируя затухающее сражение и пока ещё несмелые победные крики селян, уверенная, что вот-вот столкнётся лицом к лицу с мерзким старикашкой, один вид которого пробуждал в её душе огромного, вполне вероятно, что ещё и зелёного, монстра, жаждущего лишь крушить. Но то, что агент увидела внутри, заставило монстра, извинившись и любезно склонив голову, юркнуть обратно в подсознание.

Стена между лабораторией и основной комнатой оказалась снесена, а всё внутреннее пространство пещеры занимала огромная драконья, норовящая присниться любому, кто посягнёт на её целостность, задница.

Когда нечто, принятое за предмет интерьера, шевельнулось прямо у её ног и стало больше похоже на хвост, коим и являлось на деле, Пижма попыталась сглотнуть слюну пересохшим ртом.

Дракон.

Дракон, мать вашу!

Не дракончик, не драконушка, не маленькая милая ящерка.

Чёрт подери, Дракон!

А впереди, меж переливами чёрной чешуи, припёртый к стенке, стоял Леонард. Он увидел её и улыбнулся.

Пижма хмыкнула: «ты ждал меня, Ленорин ты сын! Ты знал, что я всё равно приду!».

— Выходи, мудила. Биться будем. Я пришла спасать мою принцесску, — уверенно заявила она, отсекая раздражающе мельтешащий кончик хвоста монстра.

Ювеналий взвыл, выпуская в потолок облако дыма, перемешанного с искрами.

— Вы в своём уме, нелюди?! — заорал он. — Вы на кого лезете, букашки? Я дракон, между прочим!

— Козёл ты! — позволила себе не поверить агент, пиная чешуйчатую ягодицу, и добавила оскорбительное: — Толстозадый!

Оскорблённый резким спадом интереса к своей персоне, Лео осторожно поднял палец:

— Простите…

— Да я от тебя горсти угольков не оставлю, — угрожал дракон самопосвящённому рыцарю, пытаясь развернуться в тесном помещении.

Пижма ловко перепрыгивала кольца хвоста, не забывая обидно ругаться и не менее обидно колоть мечом во все места, до которых доставала.

— Хотел бы обратить внимание, — попытался ещё раз напомнить о себе Лео.

— Сожру!

— Подавишься!

— Разор-р-р-рву пополам!

— Разрывалку не надорви!

— Эм… Уважаемые!

— Да заткнись ты! — хором рявкнули рыцарь и дракон на влезающую не в своё дело принцесску.

Ангуссон пожал плечами и сполз вдоль стеночки вниз, безнаказанно воспользовавшись неумением злобного ящера фокусировать внимание, прополз на четвереньках, попеременно прижимая голову и осторожно переступая через когтистые лапы, под его брюхом и, наконец, оказался у куда более стройных и привлекательных ног. Воспользовавшись передышкой, пока Ювеналий, путаясь в новообретённых размерах, развернётся и сможет что-то говорить, а не просто хрипеть в приступе клаустрофобии, он медленно поднялся, отряхнулся и, наконец-то, посмотрел в глаза своей спасительнице.

Ожидал ли он, что Пижма бросится к нему в объятия? Вряд ли. Быть может, какая-нибудь другая, правильная и нежная барышня, сделала бы это, но не Пижма. И в этот миг Леонард был уверен, что никакая другая невинная, трепетная, романтичная, сошедшая прямо со страниц инструкции для благородной леди, ему не нужна.