когда бежишь в зной через заросшее колючее поле, была манящая, отменяющая всякие мелкие неприятности цель. Через какие-то внезапные кочки и впадины к мерцающей вблизи изумрудно-синей глади реки, к тёплому прогретому пляжу, в тень прибрежных кустарников, цветущих сладкими и душистыми, как пирожные, розетками цветов. Впереди маячило только счастье, в которое я верила.

Чем заканчивается непослушание старшим

Я верила и не верила Тон-Ату. Невозможной казалась мне вся история с Кристаллом Хагора. После рассказа, повергшего меня в состояние ребёнка, услышавшего ужасную сказку на ночь, и верящего и нет в паутину словесного ужаса, куда засунули его доверчивое сознание, а оно сопротивляется тому рациональными своими механизмами, Тон-Ат повторно предложил мне покинуть столицу и страну Паралею.

— То есть? Куда же мы денемся?

— Мы попадём туда, куда закрыт доступ всякому в континентальной Паралее. В островную страну.

— Бабушка рассказывала мне, что любой из тех островов в любой момент может погрузиться на дно океана! — тут уж я ощутила нешуточный ужас. — Ты хочешь попасть в рабство к Пауку?! Там все рабы! Там царит ужасная диктатура, а вся страна один общий дом неволи!

На что Тон-Ат невесело рассмеялся, — Кто и когда успел засорить тебя столь мусорной информацией? Не верь в то, что невозможно тебе проверить. Ты будешь жить в прекраснейшем месте планеты. На её первозданном и чистом участке, где не было войн, где не бродили жадные и жестокие неумные люди из тех, кто населяли Паралею в прошлом, оставивших всюду свои зловонные следы и разрушения. Это будет мир, созданный для таких как ты. Соглашайся. Иначе будешь жалеть, что не послушалась меня, как и Гелия Хагора. Конечно, я не могу применить к тебе силу, хотя и следовало бы. Но я подожду твоей минуты благоразумия и согласия.

Я уехала от него в столицу. От такого маленького посёлка в сторону столицы тоже ходили поезда, поскольку это был не простой населённый пункт, а место обитания довольно богатых людей, — значительных бюрократов, крупных торговцев и тех, кто числился учёной кастой, обслуживающей интересы ещё более высокой касты управленцев. Сами они, конечно, в общественных машинах не катались, но им была необходима обслуга и те, кто работали в их личных усадьбах. А усадьбы были немаленькие! Не аристократические, конечно, по своему масштабу, не леса и озера с островами, но всё же такие, где работало много простых уже людей. Сами хозяева добирались в свои закрытые зоны только на машинах, личных. Тон-Ат тоже не был бедняком. И машина у него была, но он не использовал её по всяким пустяковым поводам. В данном случае пустяк — это я со своими переживаниями. Приехав в столицу, от вокзального павильона я сразу побрела к Гелии, будто это Рудольф посылал мне зов, пронзающий пространство, и я не могла не идти туда, где и была заколдованная точка.

Гелия обрадовалась моему приходу, что удивило меня. Я уже приготовилась выслушивать её брюзжание. В последнее время она редко пребывала в светлом настроении. — Как хорошо, что ты пришла! — и она обняла меня как родную. — Мы будем говорить с тобой вечером, когда я вернусь. Мы так давно с тобой уже не общались, как раньше. Помнишь, мы валялись с тобою на моей постели, лопали сладости, а ты рассказывала мне о детстве и юности Нэиля… — Гелия радостно засмеялась. — Ты будешь развлекать меня. Твоя строгая бабушка, раз уж она бывшая жрица Богини Воды, столько всего знает! Ифиса намекала мне на то, что Ласкира вначале хотела отдать тебя в поселение поклонников Матери Воды. Но твоя мама тому воспрепятствовала. Ласкира отступила, но уж точно готовила тебя к необычной судьбе. Ты поделишься со мной хотя бы частичкой тех тайн, о которых и поведала тебе твоя старшая мамушка?

— О каких же тайнах речь?

— О тех самых, от которых сносит голову у мужчин и делает их добровольными и верными служителями избранной женщине.

— Тебе не хватает добровольных прислужников?

— Мне необходим лишь один. К чему мне толпа тех, кто не нужен?

Приподнятое настроение делало Гелию ещё краше, хотя куда и было ещё? Но и это не стало причиной, чтобы Нэиль хранил ей верность. Почему?

— Пусть уж Ифиса и расскажет тебе о том, о чём мне никто не рассказывал, — ответила я, не имея желания погружаться в тайны своего рода. На то они и были тайнами, чтобы не сорить ими как вкусными жареными орешками для развлечения от скуки. Гелия вгляделась в моё лицо. Наверное, я была всё ещё под сильным впечатлением от недавнего общения с Тон-Атом. Наверное, выглядела я заторможенной и не очень весёлой.

— Я ухожу, но ты не бойся, — она по-своему расшифровала моё, действительно, утяжелённое нагромождением тайн состояние души. — Он не придёт. Он умотал настолько высоко, что ты и не представишь того, о чём рассказать тебе, тёмной голове, я не умею. Не потому ты тёмная, что дура, а потому, что именно о нём ты ничего не знаешь. И представить ты не способна таких вещей…

Я молчала, зная её и его тайну, а также тайну ужасного Хагора, о последней знать уж точно не хотела бы и впредь. Но, пусть уж она не знает о том, что прежнее моё невежество, вернее, чистое неведение моей души нарушено вторжением такого кошмара, с которым, вряд ли, когда и разберёшься.

— Там — Гелия задрала голову к потолку, а я следом за нею, — висит одна штуковина. Называется «Ирис». Там можно даже жить. Он, кажется, там. Ты считаешь, что я несу бред? Считаешь, что меня поразил душевный недуг?

Я слушала её, раздумывая о том, что рано или поздно уже мой «недуг», моя ненормальная влюблённость, проявит себя куда как страшнее. Тон-Ат не рассказал мне о тех базах пришельцев, что находились за пределами планеты Паралея, на что и намекала Гелия. Потому я и не понимала её. Гелия, искря светлыми глазами, спросила, — Зачем ты уставилась в потолок? Космос находится за пределами неба, а ты таращишься в потолок! Я же о Космосе речь веду! Ты хотя бы иногда слушала своего отчима. Он же многое тебе рассказывает о тайнах мироздания. А ты думаешь только о мужчинах. И о том, как тебе хочется приобщиться к тем тайнам, которые они обещают.

— Какие ещё тайны? — спросила я машинально. После откровений Тон-Ата никакие другие тайны удивить уже не смогли бы. Кто-то мог бы и подумать, что старик всего лишь подшутил над маленькой девочкой. Но только тот, кто