— Кстати, создание Литфонда не было оригинальной нашей идеей, писатели взяли в пример английское Общество помощи писателям и расширили орбиту его деятельности в соответствии с названием «Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым». А проект устава Общества получил Высочайшее утверждение.

— Да, Михаил Константинович, у исторического Литфонда есть чему поучиться. Хотя бы тому, из чего складывался его капитал. Ведь достаточно большой вклад вносило в виде ежегодных субсидий Министерство народного просвещения, были членские взносы, единовременные пожертвования. Вносили свой вклад в развитие русской литературы и науки и высочайшие особы, также поступали отчисления от публичных чтений, концертов, спектаклей, изданий.

И при советской власти многое сохранилось и приумножилось. Дома отдыха, поликлиника, детский сад, типография и много другого добра было у Литфонда на балансе.

— И куда это богатство исчезло?

— Мне трудно сказать, я ведь поэт, а не хозяйственник. Что-то пришло в негодность, так как имущество требует хозяйского глаза, что-то растащили «умные люди», которые всегда появляются там, где можно поживиться. Ты же понимаешь, Михаил Константинович: что сегодня может заработать писатель? Что-то может, если вдруг произойдет чудо, и его заметит издательство. А для этого надо чтобы текст понравился прочитавшему его редактору, тогда издательство Вас пригласит на разговор, потом отредактирует так, что своего произведения не узнаешь. Хоть у нас цензуры нет, русскую тему пытаются втихаря притоптать, припрятать, исказить в соответствии с либеральной идеологией. У нас по Конституции идеологии нет, а как будто бы и есть. Посмотрите, кто пользуется благами от культуры? Те, кто пропагандирует низменные пороки, смертные грехи, либеральные, то есть человеконенавистнические идеи. Назвал бы фамилии распропагандированных писателей, режиссеров, художников, да противно свои губы осквернять их мерзкими именами. Раньше было понятие «космополитизм», сейчас его заменили термином «толерантность» или «права человека». А какие это права? Права — крикливого меньшинства. Почему никто не говорит о моих правах, о том, что я хочу в России, в своей стране, отвоеванной моими предками для меня, быть русским не только в мыслях и мечтах, хочу свои патриотические стихи донести до молодежи, до народа? Ведь я хочу, чтобы люди стали лучше, умнее, свободнее. А свободу понимаю как волю Божию, то есть не как закон фарисейский, а как благодать Христову.

— Борис Александрович, но мы отвлеклись от темы, от процесса получения гонорара.

— Да, если Вы подчинитесь требованиям издательства, тогда только Вас напечатают. Автор получает десять процентов с общей прибыли от реализации тиража. При этом знаю по опыту, тираж будет больше, чем указан в выходных данных книги. Но Вы об этом вряд ли узнаете. Максимум, что Вам достанется, — пять рублей с проданного экземпляра книги. И все тонкости про отпускную цену и продажную от Вашего понимания будут скрыты. Но туг поджидает еще одна уловка. Если Вы написали одну книгу, издатели с Вами разговаривать не захотят, нужно, чтобы было две, а то и три книги, чтобы Вас можно было «раскрутить». Итогом Вашей работы может стать двадцать или тридцать тысяч рублей. Хороший заработок?

— Да, по нашим временам, сущие копейки. Согласен, Борис Александрович, несоизмерима эта цена с напряженностью и интеллектуальными затратами писательского труда.

— Но я ведь сказал, что если произойдет чудо, и тебя «заметят», и издательство издаст твою книжку. Видите, СКОЛЬКО «если». Но таких чудес единицы. Поэтому я, как руководитель писательского сообщества, прошу у власти помощи. Какой? Да любой. Искренне радуюсь, что в высших эшелонах российской власти все-таки наступает понимание высокого значения русской литературы и писательского труда, — голос Бориса Александровича от волнения даже изменился по тембру, появились в нем жесткие, незнакомые мне обертона, диссонансные сочетания звуков. Но он продолжал:

— Да, сегодня власти регионов, в том числе и Санкт Петербурга, за счет городского бюджета издают книги писателей, выплачивают стипендии, гранты. И, слава Богу, у нас появился свой Дом писателей на Звенигородской, 22. Появляются и укрепляются и другие формы сотрудничества государства с творческими людьми.

Но все равно — это крохи. Не ошибусь, если скажу, что девяносто процентов писателей не только ничего не получают за свой труд, но вынуждены еще и сами платить издательствам за выпуск своих книжек.

Борис Орлов резко остановился, повернулся грудью к ветру и подставил ему свое пылающее лицо. Ласковые струи, насыщенные не только вечерним благоуханием деревьев, но и сгустившимися парами отработанного бензина, немного успокоили кровь и пафос нашего капитана, примирили с действительностью, которая никогда не бывает идеальной. Ему ли, бывалому подводнику, этого не знать? Но такой уж наш Борис Орлов: стремится в жизни и в творчестве только к правде, к справедливости, к совершенству. К идеалу!

— А помнишь, Михаил Константинович, — уже мягче, спокойнее: продолжил мой спутник, — были в России в конце ХХ — начале ХХ века такие знаменитые издатели Суворин, Солдатенков, Сытин? Они думали о народе. Сытин, например, всю свою жизнь посвятил изданию книг для народа, вернее, для его просвещения. Он ведь и издание дешёвых книг наладил, и книготорговлю организовал в интересах простых людей, отдавая предпочтение книгам духовно-нравственного содержания, просветительским, фольклорным. Выпустил свой знаменитый «Букварь» для народа. Да, такие, как Сытин, не только народ просвещали, но сами славу Отечеству составляли.

— А разве современные поэты, прозаики своими стихами и романами не создают славу Отечеству? Мир знает Россию по ее великой литературе, к сожалению, только прошлой. Наверное, в наше время уже не будет великих писателей, Борис Александрович?

— Если никого не печатать, то никого и не будет. Литературному произведению требуется укоренение в сердцах читателей, требуется оценка, только тогда то, что выходит из-под пера автора, становится литературой. А ведь большинство наших коллег пишут в стол, мы практически не допущены к средствам массовой информации, находящимся в руках барышников.

— Ну а как же в других странах? Посмотрю — все книжные прилавки завалены иностранной литературой в красивых обложках. Неужели заграничные писатели умнее и талантливее нас?

Борис Александрович задумался, вздохнул, замедлил шаг. Обвел рукой воображаемый купол.

— Посмотри, Михаил Константинович, какие красивые вокруг дома. Старинная архитектура классицизма, барокко, шедевры конструктивизма первых пятилеток. А там — заводские корпуса, тоже красивые сооружения, выверенные, целесообразные. Талантлив русский человек. Во всем талантлив. Такой красивый город создан трудом и волей наших соотечественников. Без их жертвенной веры