Она не соврала. Но…

– Ты не ответила, бабушка.

Она кивнула.

– Я знаю. Но это единственное, что я могу тебе сказать. Даже у взрослых нет ответов на все вопросы. К сожалению.

Он и сам это понимал.

Он отхлебнул молока. Оно было пряным и сладким, но обожгло ему язык. Несильно. Он не стал жаловаться бабушке – она же предупреждала его не торопиться. Стивен бы обзавидовался, если бы узнал об особых посиделках Оливера с бабушкой. И об их особом напитке. Оливеру нравилось получать то, чего не было у Стивена. Он ни на что бы это не променял.

– Это из-за Женевы? – не отступался он. – Из-за того, что она не пришла к нам?

Бабушка вздохнула, помассировала виски. С минуту она молчала. Оливер уже решил, что она не собиралась ему отвечать. Иногда взрослые поступали и так. Просто меняли тему.

Она глотнула молока и наконец заговорила:

– Послушай, дорогой. Когда твоя мама вернется, мы все сядем и поговорим об этом. Сейчас тебе нужно понять главное: вы со Стивеном в безопасности. И ваши родители любят вас так же сильно, как и всегда. Такое объяснение тебя устроит?

Он кивнул, потому что знал, что именно этого бабушка от него и хотела – чтобы он понял то, чего понять не мог.

Он пододвинул свой айпад к бабушке.

– Когда она уходила тем вечером, – сказал он. – Я снял ее.

– Кого?

– Женеву.

Бабушка посмотрела на него, нахмурилась, опустила взгляд на айпад.

– На это?

– Да. – Оливер повернул планшет к ней и нажал кнопку воспроизведения.

– Ты кому-нибудь об этом рассказывал? – спросила она.

Он покачал головой – бабушка нахмурилась еще сильнее. Она наклонилась к экрану. Он тоже. Женева перешла улицу, остановилась у своей машины, стала рыться в сумке. Затем обернулась.

На этом моменте Оливер отвлекся на разборки со Стивеном, который вел себя как придурок из-за пульта. Айпад он оставил на окне. Запись прерывать не стал.

Женева семенила по улице. Кто-то вышел ей навстречу. Кто-то в куртке, с надвинутым капюшоном. Вроде бы мальчик?.. Ребенок? Или, может быть, подросток.

Женева выглядела недовольной и напряженной. Она нахмурилась. Что-то сказала – жаль, что Оливер не умел читать по губам. Затем махнула в сторону их дома, и второй человек – он был выше Женевы – на мгновение повернулся.

Всего на секунду – но они увидели лицо.

– Боже… – выдохнула бабушка.

– Кто это? – спросил Оливер, хотя откуда бабушке было знать. Но когда он поднял на нее глаза, он увидел, что бабушка почему-то прижала ладонь к губам. Она выглядела… напуганной. Это напугало и Оливера. В животе заворочался страх.

Затем Женева и загадочный незнакомец скрылись из виду в придорожных зарослях. По тротуару с противоположной стороны улицы прошествовал рыжий кот. Он часто бродил по округе, но чей он, Оливер не знал. Некоторое время на экране ничего не происходило – только периодически проезжали машины. Наконец на видео мелькнуло раздраженное мамино лицо. Она остановила запись, выключила айпад и забрала его – в наказание за драку с братом.

– О боже мой, – повторила бабушка, все еще глядя на экран, хотя смотреть было уже не на что.

– Мама? – Оба подскочили от неожиданности.

Оливер поднял глаза и увидел в дверях маму – в промокшей от пота одежде, которую она обычно надевала на пробежку, и с раскрасневшимися щеками.

– Что вы там такое смотрите? – поинтересовалась она. Бабушка молча покачала головой. По ее щеке скатилась слеза, и Оливер почувствовал себя просто ужасно. Он быстро глянул на маму. Да уж, довел бабушку до слез… Глаза защипало. Он, как мог, сдерживался: он уже знал, что мальчики не должны плакать.

«Будь мужиком, Оливер», – сказал бы папа, пока мама не слышит.

– Вы чего? – Мама подошла поближе. Голос ее звучал испуганно. – В чем дело?

Девочка, которую папуля привел домой, показалась Перл совершенно невзрачной серой мышкой. Она напоминала странную фарфоровую куклу, готовую чуть что разбиться на мириады сверкающих осколков. Перл робко приблизилась к ней и заметила, что девочку била мелкая дрожь. Настолько мелкая, что казалось, будто ее тело вибрирует. Раньше они никого не приводили в этот дом. И Перл не понравилось, что это изменилось. Более того, ее это взбесило. Это было похоже на вторжение. На нарушение обещаний.

– Это Грейси, – представил девочку папуля, пока Перл пыталась взять себя в руки. – Она попала в затруднительное положение. Теперь заботиться о ней будем мы.

– Что? – вскинула брови Перл.

Девочка бросила на нее быстрый взгляд – и тут же отвела глаза, бледно-голубые, блеклые, как рассветное небо. Почти бесцветные. По ее щеке скатилась одинокая слеза. Она не была красивой – не такой, какой считала себя Перл. Простая девочка, одутловатая, с маленькой грудью. Бесформенная. Может быть, Перл и сама выглядела ничуть не лучше этой Грейс, прежде чем папуля сделал ее той, кем сделал.

– Неограненный алмаз, – добавил папуля, словно прочитав мысли Перл, и бросил обеспокоенный взгляд на девочку, перед которой стояла нетронутая чашка чая – все еще горячая, судя по вившемуся над ней пару.

– Заметно.

– Не будь злюкой, – шепотом одернул ее папуля. – Она только что потеряла мать.

Папулю заинтересовала какая-то другая девчонка. Вот к чему они пришли? Вот куда вела эта скользкая дорожка, которую она едва ли могла в деталях воскресить в памяти? Как обыденно. И бессмысленно. Перл стало интересно, выхаживал ли папуля других девочек до встречи с ней. И куда эти его воспитанницы запропастились, если вообще существовали.

– Давным-давно, – обратился папуля к Грейси, – Перл тоже столкнулась с трагедией – и я приютил ее. Заботился о ней, помогал встать на ноги. А теперь мы вместе будем заботиться о тебе – ты не против, малышка?

Какая чудная история – местами даже правдивая. Очень правдивая. В конце концов, правдой обычно называли ту часть истины, которая не имела разночтений.

Грейси кивнула и даже чуть приосанилась. Провела рукой по жиденьким волосам, откашлялась, будто собиралась что-то сказать. Мгновение они сверлили друг друга взглядом, потом Грейси резко сложилась пополам, и ее вырвало прямо на кухонный пол. Она разразилась кашлем, который перешел в ужасные и, казалось, неконтролируемые рыдания.

Перл в ужасе уставилась на эту картину. Живот скрутило от отвращения.

– Ничего, ничего, – заворковал папуля, подбегая к Грейси. – Все в порядке. Тебе просто нужно хорошенько отдохнуть.

Он заключил девочку в объятия. Рыдания сделались тише, превратились в хныканье. Грейси, и без того крошечная, еще больше съежилась, почти растворилась в папулиных руках. Он повел ее прочь с кухни. В дверях он оглянулся.