сверху с хоров Ольга Логинова, была такая знаменитая хористка в Свято-Николаевском, начинала петь «Отче наш»…

Что-то происходило в храме, когда невидимая прихожанами Логинова серебряной чистоты голосом протяжно пела из-под купола: «О-о-отче-е на-а-аш, Иже еси на небесе-е-ех…»

На крыльях мощного сопрано молитва заполняла пространство от пола до самой высокой точки купола, от иконостаса до притвора, вбирала в себя стоящих в храме… Низкие мужские голоса церковного хора были опорой, вторым планом, на фоне которого Ольгин голос серебрено царил во храме. Возникало ощущение: вот сейчас-сейчас он наберёт пронзительную высоту и вознесётся прямо туда, в горние выси, к ангелам, стоящим у Престола. «Да святится имя Твое…» В голосе боролись два чувства: одно – вырваться и устремиться прямо к Нему, второе страшилось дерзости окаянного человека, сдерживало грешный порыв… «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…» Голос молитвенно возносился, и, казалось: под куполом образуется ещё один свод, прозрачный, дышащий… С каждым словом, с каждой строчкой, изливающейся из горла певицы, из сердца певицы, в невидимом своде копится сила… «И остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим…» Эта сила, достигнув критической точки, должна вырваться, увлекая за собой стоящих в храме, уйти вверх, к небесам… Сердце замирало: вот-вот всё разрешится пронзительной, пронзающей нотой, которая подхватит тебя… «И не введи нас во искушение…» Побеждала осторожность – голос опускался с высоты и смиренно просил: «И избави нас от лукавого…»

Молитва долго звучала в Марии, вытесняя из сердца другие звуки, повторяясь и повторяясь…

С девчонок Мария мечтала, как с суженым поочерёдно три раза будет пить вино из чаши, священник соединит их руки и трижды обведёт вокруг аналоя, с этого часа супругам рука об руку идти по вечному кругу жизни… Видела себя в белоснежном платье со шлейфом, и пажи – двое малышей – семеня ножками, подстраиваясь под шаг взрослых, понесут за ней шлейф. Было трогательно наблюдать подобную картину. Красиво одетые мальчик и девочка, преисполненные важности момента, изо всех сил стараются выполнить порученную им роль, и обязательно во время хождения вокруг аналоя кто-то из пажей запнётся, а то и растянется…

Певица Ольга Логинова (пела она в основном в опере, церковный хор был своего рода подработкой) в середине пятидесятых уедет в Австралию, перед этим отхватит состоятельного мужа, уведя его из семьи…

В Великий Четверг Мария с мамой ходили на вечернюю службу, на «двенадцать Евангелий», в Богородице-Владимирскую женскую обитель, возвращались домой с драгоценными огоньками зажжённых свечей. Предприимчивые китайцы продавали специальные складные фонарики с отверстием вверху – свечку вставляешь и защищаешь огонь от ветра… Дома отец на притолоках входной и межкомнатных дверей ставил копотью от свечек кресты против бесовских козней.

Такой бумажный фонарик Мария привезла в Россию. Так и пролежит без пользы. Ни разу не принесла под его прикрытием свечечку в Великий Четверг в свой дом.

На Пасху ночью ходили с мамой на праздничную службу в Свято-Покровском храм, что рядом с Покровским кладбищем. Пасхальная служба здесь отличалась тем, что крестный ход вершил свой круг не под стенами церкви, а захватывал добрую часть кладбища. В темноте весенней ночи среди могил, на многих теплились лампадки, среди массивных крестов, величественных памятников возглас священника: «Христос воскресе!» – и единый ответ идущих со свечками: «Воистину воскресе!» – звучали по-особенному, объединяя живых с теми, кто ушёл под кресты…

На Радоницу и Троицу на Успенском кладбище служились Вселенские панихиды. Со всех храмов, со всего города собирались православные харбинцы. У кого-то лежали родственники на этом кладбище, а было здесь до семидесяти тысяч могил, кто-то поминал похороненных в России – «зде лежащие и повсюду». Весь день служились у могил литии, панихиды, то тут, то там звучало «Со духи праведных скончавшихся», «Вечная память», «Со святыми упокой», а в пять вечера начиналась под открытым небом на большой поляне близ могил полная торжественной скорби и светлой печали Вселенская панихида. Мария несколько раз была на ней в Троицкую субботу. День чаще выдавался тёплый, солнечный, к Троице лето набирало силу. Зелень кладбища – много боярки, черемухи, ранеток… Небо с сияющим колесом катящегося к вечеру солнца… Блестящие одежды священников, они собирались со всего Харбина… Благолепный, усиленный артистами оперы архиерейский хор, ему вторящая многотысячная паства, празднично одетая, с преобладанием светлых тонов… Тёплый ветер, уносящий молитвы в высокую синеву… Вселенская панихида…

И обязательно в какой-то момент дождик брызнет с небес, окропит собравшихся весёлой влагой…

На территории кладбища, как поведали Марии Никандровне земляки, побывавшие в Харбине в 2007 году, китайцы устроили детский парк. На месте, где служились Вселенские панихиды, огромное колесо обозрения. И всего-то осталось от кладбища – огороженный бетонным забором участочек с могилами советских воинов, числом около шестидесяти, погибших в сорок пятом в боях с японцами. Позже и его уберут. Некоторые дорожки в парке остались кладбищенские, среди кустов и деревьев можно увидеть характерные холмики, пятна мраморной крошки, мелкие осколки от памятников, барельефов. Дорожка к выходу сделана из плит снесённых памятников. Говорят, какие-то плиты ещё и в девяностых годах лежали фамилиями вверх, потом китайцы перевернули. Успенская церковь, похожая на корабль, по колокольню заросла диким виноградом. Одно время в ней была комната смеха с кривыми зеркалами, позже устроили музей бабочек.

На пятый день Великого поста школа Марии ходила к причастию. Каждой школе Харбина отводился свой день в Великий пост. Накануне учащиеся исповедовались, отстаивали вечернюю службу, а утром причащались.

«Священник во время исповеди даёт наставление: “Не прелюбодействуй!” – а я и не знала, что это такое», – рассказывала Мария Никандровна.

Ни разу не причащалась Мария после школы. Побеждал материализм медика, опасение туберкулёза или другой болезнетворной микрофлоры. Этого в Китае хватало. Туберкулёз косил местное население, зверствуя во всём многообразии. Лимфаденит, туберкулёз брюшины, когда вся брюшина покрыта, как манной крупой, туберкулёз почек, костей, глаз – поражается роговица, и в результате образуется бельмо. В России коллеги по медицине о коварных видах этой болезни лишь в книжках читали, удивлялись рассказам Марии.

Китайцы начали бороться с антисанитарией только в пятидесятых годах. Был развёрнут национальный проект. А если китайцы за что-то возьмутся…

В 1958-м кинули кличь: уничтожить воробьёв до единого! Сорная пичуга в день сжирает до пятидесяти граммов любимого китайского продукта питания – риса. Не сеет, не пашет, а тысячи и тысячи тонн изводит, ведь воробьёв миллионы и миллионы… Сами китайцы впроголодь живут, и вдруг столько добра на помёт переводится. Объявили беспощадную войну прожорливым птахам. День генерального сражения совпал с православной