Надар будто мысли мои прочитал:

— Идет хорошо, вряд ли груженый, значит, солдат не брали. Будут бомбить.

— Откуда он взялся на нашу голову?..

— Оттуда же. Надо было не деньги хватать, а телеграф из строя выводить. Сжечь станцию недолго, это ваше упущение. Дирижаблю железная дорога не нужна, куда хочешь прилететь может.

Солдаты, поглядывая на небо, начали проявлять признаки беспокойства, и я поспешил их успокоить:

— Это всего лишь летающая машина, и на ней нет солдат. Сейчас начнут стрелять сверху или бомбы сбрасывать. Баллон, что наверху, заполнен водородом. Одна искра, и этот газ взорвется, дирижабль разнесет в клочья. Чтобы попасть по нам, им придется подлететь очень близко, они сами превратятся в отличную мишень. Готовы немного пострелять?! Покажем им!

Солдаты довольно загалдели, а Надар покачал головой:

— Леон, вы ведь не собираетесь запрыгнуть на баллон и поднести спичку? В противном случае результат вам может не понравиться. Стреляй не стреляй, только дырки делать будете. К тому же оболочка у этих штук двойная, внешняя из особого полотна, его волокна тут же прикрывают пробоину. Пусть и не полностью, но утечку газа уменьшают. У вас только один шанс: набить столько отверстий, что газа выйдет очень много и в его струю попадут искры из выхлопной трубы. Но для такого понадобится рота стрелков или пулемет. Ну и удача.

— Неужели пули не дают искры при попадании?

— Дают, если ударяют в твердый материал. Оболочка не твердая.

— Сама по себе пуля раскалена.

— Недостаточно. Даже разогрей ее докрасна, задача не упростится. Сам по себе водород не воспламенится, загорается его смесь с воздухом. Но при попадании она толком не успевает образоваться, так что винтовочная пуля скорее всего пробьет баллон насквозь без серьезных последствий. Я изучал эти штуки, были кое-какие намеки на выгодный проект с ними, так что знаю, о чем говорю.

Дирижабль уже так близко, что я мог рассмотреть каждую деталь оснастки. Очень похож на тот, который мы разбили, но есть и отличия. Баллон не такой неряшливый, обвес скромнее, и порядка в нем больше, нос более заостренный. Видимо, до серийного производства дело еще не дошло, вот и лепят как попало, а не по утвержденному проекту.

Кто-то из солдат не выдержал, бабахнул выстрел.

— Стоять! Не стрелять! Не попадете! Разбегитесь в стороны, не стойте кучей! Готовьтесь и по команде! Готовы?! Цельтесь в нос, ни в коем случае не в середину или хвост! Приготовиться! Огонь!

Солдаты вразнобой разрядили винтовки, но никакого видимого результата нестройного залпа я не заметил. Разве что в окне сверкнул отблеск оптики — кто-то разглядывал нас в бинокль или подзорную трубу. В днище раскрылся люк, оттуда выпал темный округлый предмет, понесся к земле. Следом показался второй, такой же.

— Ложись! — заорал я, первым выполнив свой приказ.

Грохнуло несильно и совсем не страшно, без свиста осколков и взрывной волны. Разве что бык взревел с перепугу и кто-то витиевато выругался. Приподнявшись, увидел чуть в сторонке рассеивающиеся облачка дыма. Судя по их масштабам, бомбы были так себе, невпечатляющих калибров.

— Видели?! Они промазали! Да не толпитесь, как бараны, сказано было разбежаться! Перезарядитесь, сейчас он вернется!

Ну да, почему бы не вернуться, ведь деваться нам все равно некуда.

Перепуганные быки попытались было рвануть куда глаза глядят со всеми нашими денежками, но кто-то из солдат успел поднять рычаг тележного тормоза, и теперь рогатые твари бесновались без толку, не в силах сдвинуть повозку с места. Вытащив револьвер, проверил барабан. Хоть заряжал сам, но убедиться, что все в порядке, лишний раз не грех. Вряд ли из него можно попасть в цель, летящую на высоте полутора сотен метров, а то и выше, но пусть будет наготове. А для дирижабля у меня есть трофейная восьмизарядная винтовка, с самого начала мечтал испробовать ее в деле.

Надар, наблюдая за моими манипуляциями, взмолился:

— Леон, пожалуйста, дайте винтовку мне. Уж поверьте, лучше хозяина свое оружие не знает никто, а вам сейчас каждая меткая пуля пригодится.

— Вы самый наглый пленник в мире.

— Не буду спорить, лишь скажу, что прогнать или сжечь этот дирижабль в моих интересах, ему ведь все равно, на чьи головы падают бомбы.

Иногда людям стоит верить, вот и сейчас я не стал долго колебаться:

— Держите. Патроны в сумке.

— Знаю. Благодарю, Леон.

— Я вам обещал достойную дичь, и я слово сдержал. На такую птичку вы точно не охотились.

— И не говорите, даже не знаю, чем смогу отплатить.

— Ну если будем живы, подарите мне свою винтовку. Мне не помешает точное оружие, солдатские разве что вместо рукоятей для лопат использовать. Эй! Тутуко! Старайся бить в баллон возле самого двигателя! Сможешь?!

— Попробую! Никогда не стрелял вверх, но дело вроде несложное!

Со стороны могло показаться, что мы те еще дураки, раз ведем непринужденную беседу в тот момент, когда бомбардировщик возвращается на второй заход. Но на деле из всех присутствующих бомбежка впечатлила разве что быков. Очень уж слабо бабахнуло, никого не задело, не оглушило.

Так чего бояться?

На этот раз дирижабль показал чего. Наш залп, как и первый, не привел к видимым результатам. Да и частая пальба Надара прошла бесследно. Зато команда летающей машины ввела поправку по результатам первого захода и сбросила сразу четыре бомбы. Причем на этот раз близко, очень близко.

Грохнуло так, что перед глазами потемнело, не знаю, свистели осколки или нет, на пару секунд я потерял способность слышать. Не все солдаты при бомбежке попадали на землю. Некоторые сочли это ниже своего достоинства, или похмельные пары притормозили реакцию, так что у нас появились первые пострадавшие. Один лежал без движения, из дыры над левой бровью толчками выплескивалась кровь, второй бессвязно ругался, прижав ладонь к расползающемуся темному пятну на боку. Бык в упряжке ревел не переставая, возможно, и ему досталось.

— Я промахнулся, — заявил Надар. — От солнца заходил, невозможно целиться.

— Ну сейчас наверстаете, ведь он с другой стороны.

— Попробую. Попасть-то несложно, сложно попасть всерьез.

С тоской оглядевшись по сторонам, я убедился, что ничего не изменилось — никакого укрытия как не было, так и нет. Неудивительно, ведь мы стоим на месте. Этот воздушный шарик-переросток может бомбить нас до самого вечера, условия идеальные, как на полигоне. Он внимания не обращает на наш обстрел, к тому же долго мы отвечать не сможем, ведь в силу непонятного для меня отношения местных к боеприпасам запас патронов у солдат крайне невелик. Пять-шесть заходов, и они разве что штыками смогут грозить, но вряд ли он спустится настолько, что такие угрозы можно будет воспринимать всерьез.