– Так это я и без тебя могу, так?

– Расскажи-ка мне, друг мой, что у вас в Камбарке делается. Конкретно меня интересует – москали мутные когда там появились…

Еще одна моя проблема – я всегда умудряюсь вляпываться в дерьмо, которое меня никаким боком не касается, и не могу тупо пройти мимо.

Это хреново на самом-то деле. Потому что один раз живем. И ресета – в жизни такой кнопки нет.

Короче говоря, москвичи в Камбарке появились давно, уже больше года как они там. И тут же пошли какие-то мутки. То они на ремонт машин собрались присесть. То скупали реестровые продукты втихую. То в городе появились люди с блатной распальцовкой – чего у нас не допускается. И все это было связано с Забродиным.

И еще одно. У главы администрации, Беспалова, пропала дочь. Примерно тогда же, когда появились москвичи. Паша заметил это, потому что по своей любвеобильности и неразборчивости держал ее на прицеле, рассчитывая в случае чего поправить дела выгодной женитьбой и зятьком пролезть на самый верх.

Последнее требовало серьезной проверки – либо девка сама связалась не с теми, с кем надо, либо ее взяли в заложники. Последнее – подрасстрельная статья, без вариантов.

Говорю же – проблема это моя, во все дерьмо вляпываться. Ну а как мимо пройдешь.

С Пашей мы договорились по-мужски. Он возвращается и помогает мне во всем разобраться. После этого – свободен. Хочет факторию открывать – пусть открывает, поможем. Хочет жену к нам перевезти – не вопрос.

Но с тем, что в Камбарке происходит, нужно конкретно разбираться. Пока не стало слишком поздно.

А Павлу – счастья. Если оно сейчас вообще возможно…

Бывшая Украина. Луганская область, Луганск

Девятьсот пятьдесят пятый день Катастрофы

Ни один вопрос не решается просто – они не решались просто и до того как, а сейчас и подавно. Раньше были такие аргументы, как закон, суд, как общность по крови и языку. Да просто по-человечески люди должны помогать друг другу. Сейчас ничего этого нет. Мы как крысы – сражаемся меж собой на остатках человеческой цивилизации.

И не факт, что те, кто выжил, не добьют друг друга, прекратив существование самого главного хищника на планете Земля – человека.

Я понимал, что просто так мы не получим ничего. Никто ничего не отдает просто так, никто не плодит себе конкурентов. Но у меня были аргументы, которые могли сыграть свою роль. Главное, что те, кто будет их слушать, должны подняться над мышлением мышки-норушки, защищающей свою норку. И не думающей о том, что происходит в лесу в целом.

То, что будет – это не сходка, и не стрелка, и не совещание, это нечто среднее. Сейчас все не так, как было раньше, все смешалось – закон, понятия, люди и нелюди. И каждый хочет выжить – и ухватить, само собой.

Но и я не пальцами деланный.

Короче, выехали по утру, покатили в стольный град Луганск. А чем не стольный – столица ЛНР как-никак, хоть никем и не признанной, но все же. И хоть сейчас кому какое дело до ДНР-ЛНР – а люди те же остались, ту же землю держат. Вот так и получается.

Первая пуля ударила в колесо, машину влево повело, но водила удержал. Вторая совсем рядом свистнула, третья глухо ударила о борт.

– Контакт справа!

Справа – село и террикон… громадная рукотворная гора.

Машина тормознулась, ударил спаренный пулемет. Пацаны выскочили из машин, я с ними, открыли огонь на прикрытие.

Из села лупанули уже по нам, мы не ответили – но огонь быстро прекратился. На двух мотаках подъехали шахтеры местные, вооружены они были серьезно – у одного ПКМ и как минимум одна лента-«сотка».

– Че за дела? Вы че стреляете?

– А вы че стреляете?

– Вы первые начали.

– Охренели?

В конце концов разобрались, после чего местные по китайской рации связались со своими, и те рванули на террикон. Кстати, вот и говорите теперь, что китайское значит плохое – у нас тоже часто Китай встречается и ничего, работает.

Мы же пока суд да дело стали менять колесо, а местные помогли.

Через полчаса подъехал третий мотак, из него выскочил парень, по пояс голый.

– Ушел, гад. Вот[41], гляньте.

Гильза пошла по рукам.

– Из СВД бил.

Гильза была новенькой, блестящей.

– Короче, кого-то вы сильно напрягли. Гильза импорт.

– Хохлов?

– Да не… не дойдут они сюда.

– А кто тогда?

Короче, за помощь расплатились тремя пузырями казенки и патронов немного отсыпали, чему местные были несказанно благодарны. Уже отъезжая, я заметил:

– А что, неплохо тут служба поставлена?

– Ну, Игорян все равно от них ушел, так?

– Оно так. Хорошо, что нас не зацепил, бродяга.

Вот так вот, котаны. Едем дальше.

Вы спрашиваете, на фига мне самому на себя покушение организовывать, тачку портить? Ну на тачке дырки заделаем… так и не догадались? А если подумать? Вот вы пришли на стрелку – с чего разговор будете начинать? Ах не знаете? Ну тогда я подскажу: самое козырное начало разговора – че за беспредел тут прет, я пока сюда ехал, меня чуть не завалили, где тут порядок? Предъява по-любасу серьезнее некуда, потому что любой, к кому на переговоры приехали, отвечает за здоровье приехавших головой, тут без вариантов. А дырки от пуль – вот они, дырки от пуль, я свое докажу, и самое главное – если даже есть подозрение, что гости это сами себе устроили, как докажешь? Ты не готов, доказывать надо сейчас прямо, а если предъяву без доказов кинешь – так это серьезный косяк, утрамбуют за это. Ну а если противная сторона вину за собой чувствует, то и договариваться проще, не так?

Короче, учитесь, пока я жив. И пока вы живы. Пока мы все живы.

Тему тереть собирались в здании Луганского СБУ – это здание с полукруглым козырьком было известно на весь мир, потому что его неоднократно показывали в новостях. Именно с захвата здания СБУ началась Луганская народная республика и вообще сопротивление на Луганщине. А через дорогу от белого здания СБУ было кирпично-красное здание НБУ – Нацбанка Украины с его укрепленными хранилищами. В нынешних условиях – само по себе актив ценный.

Прокатились по пустому и страшному Луганску, подкатили в центр – там не протолкнуться от «Крузеров». Епс тудей! Вот почему у нас все и всегда рано или поздно сворачивает к хапку!? Мир подыхает – но даже сейчас надо нажраться.

Конечно, я не прав – наверное. Девять десятых населения вымерло, наверняка хозяева этих машин либо уже упокоились, либо лежат где-то в подвале в своем чутком сне и ждут неосторожного, чтобы сожрать. И раз у этих машин все равно нет хозяев, то почему бы и нет? Но все равно – как-то передергивает это демонстративное благополучие на руинах мира, в эпицентре горя и человеческой беды.